Хотя Вала произнесла это слово вслух, она слышала его только в своем уме. Она направилась к витрине. Пламя в глазах Эсканора вспыхнуло ярче, и она поняла, что принц пришел в себя. Она швырнула меч, потянулась за кинжалом и прыгнула на кровать. Из-под одеяла показалась темная рука. Ее меч срикошетил вверх и разбил хрустальную дверь, и что-то ударило ее в грудь, как один из молотков Ариса. Она упала с кровати навзничь и упала на пол лицом вниз.

— Стража! — Голос Эсканора был едва слышен, но стал достаточно громким, чтобы вызвать переполох в комнате. — Помогите!

Вала подняла руку и тихо позвала свой темный меч. Она услышала звон разбитого хрусталя, и оружие пролетело над изножьем кровати. Рукоять скользнула в ее ладонь, как рука старого друга. Лезвие оставляло за собой полоску тени там, где касалось тела Эсканора.

— У тебя есть твой меч. Пора уходить! — Настаивала Шторм. — Через балкон.

Вала перекатилась на колени и встала, подняв руку для броска. Когда она увидела Эсканора, качающегося с противоположной стороны кровати, она так и сделала. Лезвие попало ему между лопаток, рассекло два ребра и слабо пульсирующее сердце. Принц умер без единого крика. Его грудная клетка просто упала на пол в двух частях. Охранники из раздевалки ворвались в комнату и обнаружили, что расколотое сердце растворяется в облаке тени.

— Теперь точно пора уходить.

И снова Вала слышала ее слова только в своем сознании. Когда стражники бросились к умирающему принцу, она призвала темный меч обратно в свою руку. Она хотела бы остаться и найти волшебное кольцо, подаренное ей Коринеусом Драннекеном, в катакомбах под Миф Драннором, но об обыске такого масштаба не могло быть и речи. Она бросилась к двойным дверям и подпрыгнула в воздух, а затем врезалась в еще двух охранников, когда они ворвались внутрь. Вала поставила по одной ноге им на плечи: она целилась им в горло, но не прыгнула достаточно высоко, и ей удалось проделать достаточный зазор между испуганными шадоварами, чтобы остальная часть ее тела прошла сквозь него. Она упала на бок, ее голова была на расстоянии меча от любого из них, затем она подобрала ноги под себя и нырнула вперед, перекатившись через балкон в серии кувырков. Стражники подняли тревогу и вслепую звякнули мечами о камень всего в нескольких дюймах позади нее. Наконец Вала дошла до конца балкона и обнаружила, что балюстрада преграждает ей путь. Она сделала еще одно сальто, подобрала под себя ноги и прыгнула вниз головой.

Вала была в дюжине футов от улицы, когда волшебная рука, наконец, протянулась, чтобы остановить ее падение.

— В следующий раз, юная леди, мы вас не поймаем, — предупредил Хелбен. — Это было ни что иное, как убийство из мести.

— Именно оно и было, — сказала она, — и, если бы я этого не сделала, никто бы не поверил, что мой побег был моим собственным. Не после того, что сделал со мной этот дьявол.

Ноги Валы коснулись улицы, и она побежала к нижним лабиринтам Шейда.

Ваасанцы сидели вместе по одну сторону стола, смеясь, брызгая слюной и сильно хлопая друг друга по спине, пока ели, пили и описывали дневную битву своему ревнивому товарищу Дексону. Послушать разговоры мужчин, так сражаться с фаэриммами было не опаснее, чем выслеживать лесного рофа, за исключением того, что фаэриммы делали все это гораздо более захватывающим, охотясь в ответ. Если бы Такари не была рядом и не видела своими глазами смертоносную эффективность людей в тот день, и многие другие, она бы поверила, что вино развязывает их языки. Но все произошло именно так, как они описывали, и они действительно добавили по три хвоста к своим поясам. Вооруженная темным мечом Дексона, Кейя Нихмеду потребовала два для своей растущей коллекции. Такари взяла только один, но у нее не было ничего, кроме ее собственной эльфийской стали. Если бы у нее был собственный темный меч, она убила бы больше фаэриммов, чем кто-либо другой. Такари взяла кувшин и наполнила его из бочки с вином в буфетной, затем остановилась в дверях и оглядела двух здоровых ваасанцев сзади. С их массивными плечами и заплетенными в косу черными волосами, они больше походили на ткаэртов, чем на людей, но она провела достаточно времени, сражаясь рядом с ними, чтобы знать, что ни один из них не был полностью тем зверем, каким казался. Она видела, как Берлен несколько раз рисковал своей жизнью, чтобы защитить Кейю, даже не позволяя ей заметить, в то время, как Кул вернулся из одного патруля с выводком осиротевших енотов, спрятанных под его плащом. После минутного раздумья Такари остановилась на Куле и подошел к нему сзади с кувшином. Они всегда останавливались, чтобы смыть кровь и сажу в Пруду Славы Рассвета, прежде чем вернуться домой на Вершину Дерева, поэтому она знала, что Кул был немного более худым и менее волосатым, чем Берлен. Все равно это будет похоже на схватку с медведем, но она не видела причин делать это более неприятным, чем должно быть.

— Еще вина, Кул? — Не дожидаясь ответа, Такари прижалась к могучей спине Кула и потянулась через его плечо, чтобы наполнить его кубок. На ней была только тончайшая сорочка, поэтому она знала, что он чувствует ее так же хорошо, как и она его, но он только кивнул и поблагодарил, даже не взглянув в ее сторону. Видя, что бокал Дексона почти пуст, Такари воспользовалась возможностью, чтобы яснее выразить свою точку зрения, прижавшись к плечу Кула, когда она потянулась, чтобы наполнить его. Задержавшись там дольше, чем было необходимо, она повернулась и улыбнулась.

Кул отвел взгляд, на его щеках вспыхнул алый румянец. Берлен пододвинул свой кубок к кувшину и сказал:

— Я сам сделаю еще глоток, если ты не возражаешь.

Такари со стуком опустила кувшин и слезла с плеча Кула.

— Почему я должна возражать? Я уверена, что ты можешь налить.

Это вызвало громкий смех Дексона и обиженное выражение лица Берлена. Лицо Кула стало еще краснее. Такари задумалась, все ли люди такие же тупые, как тот, которого она выбрала, или в Куле было что-то, чего она не понимала. Она видела, как он бросал на нее голодные взгляды, когда они купались. Такари обошла Кула с другой