доставалось под горячую руку. Нина частенько мальца подхватывала да бежала к нам прятаться. Больше ей некуда было податься. А как Митя постарше стал, так сам прибегать к нам начал. А потом и Нина вместе с мужем пить водку пристрастилась. Беда… – Священник замолчал, вспоминая горестное.

На несколько минут в доме воцарилась такая тишина, что стало слышно, как тикают на стене ходики и капает по карнизу начавшийся на улице дождик. Сыщики не торопили батюшку, понимали, что тяжело ему вспоминать прошлое.

– Мите было десять лет, когда он зимой пришел к нам поздно вечером и попросился на ночевку. Такое не раз и раньше бывало. Он нам с матушкой Анастасией как сын к тому времени стал. А утром стало известно, что Алексей с Ниной угорели в избе. Заслонку, видать, по пьяному делу забыли отодвинуть, вот угарный газ в дом и пошел. Митю я у себя тогда оставил. Он ведь мне не чужой был – родственник, хотя и дальний.

– По характеру он какой был? Проблем с воспитанием не было? – спросил Крячко.

– Тихий парнишка был. Себе на уме, – улыбнувшись каким-то своим мыслям, ответил отец Савелий. – Сказки читать любил и разные истории слушать о святых отцах, как они с искушениями и с чертями боролись. Сказки про Бабу-ягу и Кощея так по многу раз перечитывал.

Крячко с Гуровым переглянулись и поняли друг друга без слов. Мальчик, которого в свое время впечатляла борьба против нечисти, вполне мог перенести свои детские ощущения и впечатления о таких подвигах во взрослую жизнь.

– Я и сам много ему разных книг о подвижниках читал и старался воспитывать в христианских традициях, – тихим и размеренным голосом рассказывал старый священник. – Но говорю же, он мальчик замкнутый был и даже мне не все рассказывал, что там у него на уме и на сердце. Но всегда и по дому, и в церкви разную работу выполнял с охотой. Девочки мои им нарадоваться не могли. Он с ними хорошо ладил. Младшим помогал и защищал всегда. Вот только учился Митя не ахти как. Но я так думаю, что это его родителя, папашу-пьяницу, винить нужно, а не его. Дети алкоголиков редко когда в учебе первыми учениками бывают. Я его и не ругал за оценки. Видел, что он старается, – вздохнул отец Савелий и снова замолчал, словно не зная, о чем еще рассказывать.

– У него была девушка? – Гуров решил подсказать старику, что еще интересует сыщиков.

– С девушками он не дружил. Ни в старших классах, ни потом. – Батюшка глубоко вздохнул, так, словно ему не хватало воздуху. Помолчал и продолжил: – У него и среди ребят особо друзей-то не было. Всегда один да один. С девочками моими общался с большим удовольствием, а с кем-то другим – нет. После школы всегда сразу шел домой. И вместо игр читал или по хозяйству что-то помогал. У нас огород большой и сад. Да и возле церкви всегда много работы. Митя траву косить любил и снег чистить, – улыбнулся в бороду отец Савелий. – Говорю, девушки у него до армии не было. Потом, когда из армии вернулся, так в Таню Сорокину влюбился. А девчонке-то тогда только четырнадцать исполнилось. Но он понимал, что это грех, и к ней поначалу даже близко не подходил. Только когда ей семнадцать исполнилось, признался ей. Но она была девочка с характером. Не люб был ей Митя, не красавец ведь. Она ему и отказала в дружбе. Парень переживал сильно. По пятам за ней ходил как привязанный. Она его и гнала от себя, и по-хорошему просила. Но… Когда Татьяне восемнадцать лет исполнилось, он ее замуж позвал. Но она отказала и на учебу в Коломну уехала.

– Она и сейчас в Коломне? – спросил Лев Иванович.

– Да, замуж вышла и дите родила. Девочку. А Митя, как она ему отказала, ушел в контрактники. И четыре года служил, а когда вернулся, то тоже в Коломну подался. Там хоть работа какая-никакая есть.

– А где он там работает, вы знаете?

– Электромонтер он по специальности, а вот где работает – не знаю. Не говорил он нам. Хотя погодите… Елена! – позвал старик дочку и, когда та пришла, спросил ее: – Ты, случайно, не знаешь, где наш Митя работает в Коломне?

– Знаю. Он сам нам не говорил, а вот Катя с Татьяной переписывается, так она ей написала, давно еще, год назад, что Митя устроился к ним в управляющую компанию, где она диспетчером работает.

– Вон оно как, – нахмурил седые брови отец Савелий. – Я и не знал, что он вместе с Татьяной-то, – сказал он, обращаясь к сыщикам.

– А вы знаете конкретный адрес этой компании или хотя бы телефон этой Татьяны Сорокиной? – спросил Лев Иванович у Елены.

– Она сейчас не Сорокина, – поправила та полковника. – Она замужем и теперь Ельцова. Адрес ее работы не знаю. Да и где живет – тоже, – добавила женщина. – С ней моя младшая сестра Катерина переписывается в соцсетях. Они одноклассницы с Таней.

– А номер сотового Татьяны у вашей сестры есть?

– Есть, наверное. Если вам нужно, то я у нее сейчас узнаю.

– Очень обяжете, – улыбнулся женщине Станислав, – если узнаете.

– Узнай, дочка, узнай, – кивнул головой отец Савелий, и Екатерина вышла.

– Когда Дмитрий звонил вам в последний раз и что говорил? – спросил Гуров.

– На прошлой неделе, в субботу звонил. Часов… дай бог памяти… Часов в семь вечера. Спрашивал, как здоровье мое и матушки. Матушка-то у нас сейчас в больнице лежит хворая. Он о ней больше и справлялся.

– А о себе что-то рассказывал?

– Все, говорит, у меня нормально и беспокоиться обо мне не нужно. Так и сказал. А чтобы подробности какие, так их из него клещами никогда не вытянешь.

– А когда он в контрактниках служил, то не говорил, где и в какой части?

– Нет, этого я не знаю, – покачал головой старик. – Знаю только, что уезжал он куда-то на юг и там уже в какую-то часть устроился. Но когда нам звонил, никогда