— Вот гады! — под конец моего рассказа искренне возмутился дракон, который между делом сообщил, что вообще-то его зовут Χисс, а не «эй, ты» и «гадкий шнурок». — Слу-у-ушай, а давай их проучим! Да-да, проучим так, что навсегда запомнят!

— Это как же? — скептично сдвинула брови.

— Ты пойдешь в это кафе с Сэвом!

Кажется, я подавилась воздухом. Чуть не насмерть!

Кое-как откашлявшись и смахнув выступившие на глазах слезы, я с возмущением уставилась на этого призрачного безумца.

— Сбрендил? Нет, я понимаю, они этим точно шокируются, но как ты себе это представляешь? Да меня магистр на смех поднимает — и это в лучшем случае!

— Ну, допустим, я его уговорю, — ощерился в коварной ухмылке призрачный фамилиар. — Но за это ты просто обязана сказать мне, какого цвета белье носишь!

— Точно уговоришь? — прищурилась, не спеша верить этому проходимцу. Да у него на морде всё написано!

— Клянусь честью рода! — запальчиво заявил Хисс, приподнимая кверху кончик хвоста. — Завтра в пять Сэверин пойдет с тобой в это кафе и подтвердит, что вы встречаетесь. Заметь, ни слова лжи. — Прищурился, ехидно хихикнув, и добавил: — Встречаться-то можно для самого разного.

— Ну, допустим, — я была всё ещё не убеждена разумностью этой затеи до конца. — Α если они спросят, мой ли он парень? Что тогда? Или начнут уточнять подробности? Магистр Ламбертс сам сказал, что не терпит ложь, и я очень сильно сомневаюсь, что будет лгать ради меня.

— А он и не будет, — хитро ухмыльнулся дракон. — Доверься мне, Эмилия, всё будет в лучшем виде. Ну так как? Какого цвета бельишко?

— Ой, да далось оно тебе! — фыркнула раздраженно. — Сам глянь, если оно тебе так не дает покоя. Верхний ящик комода, открывай и любуйся!

Судя по тому, с какой скоростью Хисс метнулся к комоду, для него это действительно было делом высочайшей важности и всего через несколько секунд с той стороны комнаты донеслось счастливое приглушенное бормотание, к которому я невольно прислушалась:

        — Лазу-урное! Индиго! Желтенькое! Вах, какая прелесть. Ой, какие миленькие кружавчики! А какие крошечные… Вах-вах. Всё, чудо-расчудесное, договоренность в силе. Завтра без двадцати пять жди магистра у фонтана, что на пересечении Рыночной и Башмачников! Дальше пойдете вместе. Споки-ноки! Пока-пока!

Исчезнув с едва различимым хлопком, дракон оставил после себя столько вопросов, что еще минут сорок я только ворочалась, не понимая, как согласилась на это безумие. Сон прошел, как не бывало, зато я сумела найти крошечную брешь в защите комнаты, как раз подходящую для проникновений созданий тьмы, но сразу латать её не стала — это отняло бы и время, и силы. Да и концентрацию необходимо сохранять до самого конца, а у меня сейчас в душе полноценнаякосмическая буря. Как-нибудь на днях, но точно не сейчас.

А-а-а, у меня завтра свидание с лордом Бекельсберри-младшим! Магистром некромантии и инквизитором пятой ступени!

Что я натворила?!

***

— Что-что ты ей пообещал?! — Сэверин Ламбертс, лорд Бекельсберри, магистр некромантии и инквизитор пятой ступени смотрел на своего фамилиара и не верил своим ушам. — Поклявшись честью рода?! Ты в своём уме? Да она лжива насквозь! Меня тошнит от её лжи, понимаешь?!

— Ой, не преувеличивай, — небрежно отмахнулся Хисс, хотя и отлетел от хозяина подальше. — Οна девочка, а девочки любят все немножечко… приукрашивать. К тому же твой метаболизм совсем не такой слабый, как ты прикидываешься. Или уже забыл, как работал в инквизиции ещё каких-то три года назад? И вообще, кончай ныть. Кто только утром жаловался, что Адель уже не привлекает? А тут такой шанс! М-м, такое белье…

— Кстати, о белье, — хмыкнул некромант. Нет, не смирившись с самоуправством фамилиара, но не видя смысла в дальнейшем препирательстве. Он еще припомнит Хиссу эту выходку, но как-нибудь потом, при более удобном случае. Сейчас же стоит решить текущую проблему. Как бы пафосно это ни звучало, честь рода для него — не пустой звук. Сходит, не переломится. И не без пользы для себя. К тому же учебник можно вернуть… Чем не повод? — Ради чего я страдаю? Поделись знанием.

— А ты страдаешь? — не поверил дракон и подлетел ближе, внимательно вглядываясь в знакомое до последней черточки лицо. — Α от чего ты страдаешь?

— Хисс!

— Тц, не шуми. ― На всякий случай фамилиар снова отлетел подальше и уже из-под потолка донельзя довольным голосом сообщил: — Она носит все оттенки голубого, синего и желтого! С кружевами! Всё, как ты любишь! Правда, здорово? У вас столько всего общего! Кстати, я бы потискал её киску…

- Χисс!!

— Ой, ну что орать? Что так орать, я спрашиваю? Не ту киску. Кстати, ты из нас главный извращенец, так и знай. Я сейчас вообще-то её фамилиара имел в виду. Α ты что?

— Ой, всё, — устало отмахнулся от своего болтливого дракона некромант, прекрасно зная, что этот поток сознания ничем не заткнуть, пока сам не выговорится. — Иди уже… Я спать.

— А я пойду! Я возьму — и пойду! — деловито забурчал дракон. — И ты пойдешь! Мы оба пойдем, да? Без двадцати пять у фонтана. Запомнил? Без двадцати пять!

— Хисс!!!

— Ушел!

***

Естественно, после такой ночной встряски я не выспалась. Естественно, была раздражена сверх меры и даже свежий сытный завтрак сегодня вызвал у меня лишь глухое недовольство. Кажется, я уже поправилась. Кошмар! Я не хочу быть толстой!

В общем, стойко проигнорировав половину тех изысков, которые в очередной раз наготовила миссис Муариф (кажется, пораискать новый дом!) и сообщив, что на обед сегодня не приду — задержусь в библиотеке допоздна, я подхватила сумку, мрачно изучила хмурое небо, активировала щит от дождя и потопала на занятия, по дороге ворча на вернувшуюся лишь под утро Тьму, что меня в её отсутствие обижают и вообще — подбивают на глупости.

Тьма почему-то моих моральных терзаний не разделяла и в целом была подозрительно довольна, хоть и не призналась, почему.

Сегодня у нас снова было три пары: бестиология, артефактное дело и целительство, но, если кто-то меня спросит, о чем на них шла речь, даже двух слов ответить не смогу. Нет, я записывала… Но это шло инстинктивно, по привычке, выработанной годами, смысл же лекций я не улавливала напрочь.

Я думала!

Α может, плюнуть и не ходить? Подумаешь, назовут лгуньей… Да кем меня только за эти четыре года ни называли! И ничего, живее всех живых. А Винсент со своей глупой затеей пусть катится куда подальше. Четыре года якобы изгоем прожила, и пятый