как будто напрашиваясь, чтобы куры клюнули ее в нос.

– А что твоя мама думает про мясо? Как она относится к тому, что ты вегетарианка и все такое?

– Она это ненавидит, – строит гримасу Фиона. – Думает, что я придуриваюсь и нарочно отвергаю все, что связано с Филиппинами, и только из-за того, что не хочу есть мясо.

– Ужасно.

– Ну да, – соглашается она. – Конечно, ей не хочется, чтобы я уезжала из дома. Она дуется почти с самого начала школы. И слышать ничего не хочет про Тринити-колледж.

Я вдруг вспомнила, как она поморщилась и обиделась, когда я сказала, что она идеальна и что обычно всегда добивается своего. А с чего бы мне было думать иначе? Со стороны действительно кажется, что все ей дается легко. Правда, есть в Фионе одно несовершенство – она не может смириться со своими недостатками. Ей не хочется, чтобы люди считали ее идеальной, но сама никак не может признать свое несовершенство.

Потому что Фиона не идеальна. Она просто школьница.

Со своими проблемами.

Мы наконец-то находим лавровые листья и возвращаемся к дому.

– А что ты думаешь про то, что рассказали Нуала с Манон? – спрашиваю я. – Это же многое объясняет, правда?

– Что, например?

– Ну почему все так сходят с ума по этим «Детям Бригитты». Теперь-то понятно. Чем больше у людей забирают магии, тем труднее им думать самостоятельно.

Фиону, похоже, это не убеждает.

– Ну не знаю. Как-то слишком все просто у них.

– Думаешь, Нуала и Манон нас обманывают?

– Обманывают? Нет, – она разглядывает свои обляпанные грязью кроссовки. – Это просто теория. Хотя довольно хорошая.

Мы приближаемся к освещенному окну кухни, и Фиона глубоко вздыхает, как будто сейчас у нее последняя возможность поговорить начистоту.

– Может, люди ведут себя ужасно как раз из-за магии в Килбеге. А может быть, многие из них просто мудаки.

– А может, и то и другое. Ты об этом не думала?

Она пожимает плечами.

– Давай уже зайдем.

Мы вглядываемся в окно как в экран телевизора и наблюдаем за близкими нам людьми как за героями сериала. Ро уже вернулся с пиццей, Нуала дает ему десятку за покупку, а он не хочет брать. Тогда она целует его в щеку. Лили вынимает пиццу из коробки, разрывает пластиковую упаковку и начинает аккуратно перекладывать замороженные кусочки пепперони на одну сторону, думая, что ее никто не видит. Так мило.

Мы заходим как раз в тот момент, когда Ро довольно громко обращается к Нуале:

– А как мы можем быть уверены, что эти… Колодцы существуют на самом деле?

– В каком смысле? – спрашиваю я, опасаясь, что он так же сомневается в объяснении Манон и Нуалы, как и Фиона.

– Я перебрала много предположений, – отвечает Нуала. – И уже несколько недель изучаю свои архивы.

– Архивы, – повторяет Ро несвойственным ему снисходительным тоном, как будто слово «архивы» слишком официальное и торжественное, чтобы им называли перетянутые резинками стопки помятых бумаг.

Наступает неловкое молчание, и единственные звуки издает Лили, которая открывает духовку и ставит в нее пиццу с переложенными кусочками.

– Послушайте, – мягко начинает Нуала. – Вам по крайней мере понадобятся защитные амулеты. И Аарона нужно остановить. Мэйв, как ты думаешь, у тебя получится добыть что-то принадлежащее ему?

– Постараюсь, – неуверенно отвечаю я, размышляя над тем, откуда вдруг в моих друзьях взялся такой цинизм.

От этих мыслей мне даже становится немного не по себе.

– Послушайте и меня, – начинает Манон, мелко нарезая пучки трав и делая из них некое подобие пирамидок. – Я лично долгое время изучала этот вопрос и…

– Откуда нам знать, эксперт вы или нет, – вдруг довольно грубо прерывает ее Фиона.

Я не верю своим ушам. И это Фиона, которая ведет себя со всеми вежливо и которую все любят.

– Согласна, информации для одного раза достаточно много. Нужно как следует все переварить, – говорит Манон.

Лили не отворачивается от духовки, разглядывая наши отражения на блестящей хромовой поверхности.

После пиццы атмосфера на кухне становится менее напряженной, хотя я все еще ощущаю, что с Фионой и Ро происходит нечто странное. Как будто они держатся чуть отдаленно, не физически, а психологически.

Манон с Нуалой заканчивают работу над защитными амулетами и весьма торжественно повязывают их нам на шею.

– Вот, Фиона, это тебе. Здесь у нас медная эссенция, жимолость и тимьян, а поскольку Телец, то есть сильный бык, управляет горлом, то и горло курицы.

Фиона распахивает глаза.

– Что? Не может быть!

Нуала продолжает, как будто не услышав ее:

– Ро, это тебе, как проницательным Близнецам: лаванда, крылья бабочки и дикая маслина.

– Это была курица из тех, что снаружи? – не унимается Фиона.

– Спасибо, Нуала, – говорит Ро, надевая свой амулет.

– Теперь Лили, мечтательные Рыбы!

Нуала в ударе, ее серые глаза блестят от возбуждения. Я вдруг вспоминаю фразу Манон про «купленные» магические способности. Нуала не раз повторяла, что у нее нет настоящей магии, но я же видела, как вокруг нее собирается ветер, как загораются серебристым светом ее глаза. Я уверена, что у нее внутри живет нечто глубокое и осторожное. Настолько дикое, что это меня даже пугает.

– Жасмин, печень трески и плюмбум кандидум, – она показывает на меня указательным пальцем. – То есть олово.

Она вручает мне мой амулет, связку чили-перцев и перьев.

– Не хочу носить у себя на шее куриное горло, – говорит Фиона.

– Ну и, конечно, прочие, более обычные ингредиенты, – бодро продолжает Нуала. – Волосы, использованные чайные пакетики.

– Наши? – спрашивает Ро. – Но как?

Похоже, шокирована даже Лили.

– Такие вещи всегда пригодятся. О, не удивляйтесь. Должна же я как-то использовать свои навыки карманника.

С Нуалой произошла какая-то перемена. Она как будто сбросила некую маску, о существовании которой я раньше и не подозревала.

Манон пишет что-то на бумаге для выпечки, зачеркивая слова и начиная сначала. Потом открывает одну из своих коричневых бутылочек с маслом и подзывает нас к себе.

– Знак богини. Для заклинания.

– Какого заклинания?

– Ну не то чтобы заклинания. Скорее договора, – отвечает Манон, рисуя маслом на моей голове какой-то знак.

– Мы пообещаем Колодцу Килбега, что будем защищать его, а взамен попросим защитить нас от людей, которые угрожают нашим жизням. Это наша торжественная клятва.

Она встает, разрывает большой лист бумаги на кусочки и раздает каждому по одному.

– Срифмовала наспех, но должно сработать, – поясняет она почти смущенно.

Ро с Фионой переглядываются. И вот мы встаем вокруг стола, беремся за руки и начинаем распевать в такт, задаваемый недавно приехавшей из Франции незнакомой нам девушкой.

Колодец силы древней, вечной

Под Килбегом во тьме лежит.

И пусть открыт он для всех встречных