должен защищаться.

– Я не хочу. Только не так.

– Это пистолет моего отца. Пусть он будет у тебя. Я уверена, что ты воспользуешься им, только если он действительно будет необходим.

Груз ответственности валится мне на спину. И я киваю, потому что думаю, что смогу его вынести. Холодный металл обжигает пальцы. Я прячу пистолет за пояс брюк, смотрю на Бетани, не выдавая дрожи, прокатившейся по телу.

– Спасибо.

– Мэтт, будьте осторожны. И попрощайся, пожалуйста, от моего имени с Хэрри.

– Почему бы тебе самой это не сделать?

– Я не умею прощаться.

– Но он заслуживает, Бет, чтобы ты сама сказала ему правду.

– Если я поговорю с ним, то буду чувствовать себя еще хуже, – девушка поднимается, – а мне и так трудно бросать вас.

Я задумчиво хмыкаю и почему-то думаю, что трудно ей будет еще несколько минут. Потом она окажется рядом с родителями, далеко от Астерии, и жизнь сразу же перестанет быть трудной. Возможно, жизнь даже станет нормальной.

Встаю со скамейки.

– Как хочешь.

– Я позвоню вам, как только приеду к…

– Не надо, – обрываю я Пэмроу, – не говори, куда ты едешь. На тот случай, если… ну… – Я неопределенно машу руками. – Ты поняла.

– Да, конечно. – Она хлопает себя ладонью по лбу. – Прости. Тогда я просто напишу.

– Договорились.

– Пока, Мэтт. И будь осторожен.

– До меня уже дошло. Иди. Скоро рассветет.

Девушка кивает и решительно спускается по ступенькам. Бетти не оборачивается, а я не машу ей вслед. Она уходит, я захожу в дом, и жизнь продолжается, только уже без упрямой девушки, которая неожиданно в ней появилась.

Я останавливаюсь в коридоре. В одной руке фотографии, в другой пистолет. Сердце неистово тарабанит по ребрам, а я могу думать лишь о том, что в коттедже холодно.

Хмыкаю и иду в гостиную, чтобы разжечь камин.

Я сижу в гостиной, когда дверь подвала распахивается и в коридор выходит Норин.

Женщина покачивается, схватившись руками за голову, опирается о стену и поднимает на меня взгляд, полный недоумения. Она хмурит брови, вслед за ней из подвала выползает Мэри-Линетт. Сестры выглядят ужасно растерянными.

– Доброе утро! – приветствую я их и невольно усмехаюсь. Черт возьми, не верится, что еще ночью эти женщины собирались с лихвой оторваться на вечеринке. – Очнулись?

– Мэттью, – спрашивает Норин, прищурившись, – что… что происходит?

– Вы не помните?

– Все в тумане, – отвечает младшая Монфор, ссутулившись, – но почему?

– Это алкоголь. Так он действует на тех, кто напивается вдрызг.

Норин скрещивает на груди руки и по-птичьи наклоняет голову, словно я спятил и несу чепуху. Но вот Мэри-Линетт тут же краснеет.

– Значит, это был не сон?

– Нет, не сон.

– О боги.

– Быть не может, – противится Норин, вздернув подбородок, – я не могла…

– Могли, – перебиваю я и поднимаюсь с дивана. – Могли что-то напутать с зельем, могли превратиться в мегеру и могли лишить жизни Дэвида Проковски.

– Что?!

– Но не волнуйтесь, этот кретин жив. Я подоспел вовремя.

– Но все ведь не так плохо? – с надеждой спрашивает Мэри-Линетт, я пожимаю плечами и молчу, растягивая интригу, нагнетая обстановку и наслаждаясь тем, как перекошены лица сестер Монфор. Наверняка они не верят ни единому моему слову.

– С вами что-то случилось, – все-таки поясняю я, – вы стали другими. Сбежали, даже пытались прикончить меня. Это я о вас, Норин.

Женщина невинно вскидывает брови.

– Полагаю, было за что.

– Неправильно вы полагаете.

– Но почему мы вели себя подобным образом? – недоумевает Мэри-Линетт. – Мы же все сделали верно: сделали настой, подождали пару часов. Где просчет?

– Возможно, просчета нет, – тихим голосом отвечает старшая Монфор. Она выглядит уставшей и расстроенной. Возможно, что у нее больше нет сил отрицать очевидное. – Какими мы были в молодости, Мэри?

– Раскрепощенными?

– Неуправляемыми и легкомысленными.

– Вы вовремя об этом вспомнили, – кивнув, бросаю я, – очень вовремя.

– Я была уверена, что мысленно мы останемся в своем возрасте, – чеканит Норин и с недоверием смотрит на меня. – Никто не знал, что зелье подействует подобным образом, я никогда не подвергла бы людей риску, если бы сомневалась в своем отваре.

– Что конкретно произошло, Мэтт? Давай по порядку.

Мэри усаживается в кресло, а я подхожу к камину и начинаю рассказ.

– Вы ушли из дома на вечеринку к Логану. Не позволили позвонить Джейсону. Я нашел вас, Мэри-Линетт, еле стоящую на ногах. А вас, Норин, в комнате с Проковски. Я знаю, что он полный кретин, но вряд ли он заслуживал того, что вы с ним хотели сделать.

– Я соблазнила его? – деловито интересуется старшая Монфор.

– Соблазнили? Вы пытались его убить.

– Это следующий этап. Сначала жертву надо заманить в ловушку.

– Не понимаю, о чем вы, но у Дэвида лицо было в черных венах, и он – белый, как стена. Я едва узнал его.

– Такова моя природа, – небрежно бросает Норин, отвернувшись, – обезоруживать.

– Для чего?

– Для удовольствия.

– Вам доставляет удовольствие убивать людей?

– Не людей, а мужчин, – исправляет она, сверкнув голубыми глазами.

– Вот как!

– И удовольствие получаю не я, мой дорогой мальчик, а Дьявол в моей голове.

Отлично. Мне в союзники достался оборотень и женщина, одержимая бесами. Что от нас скрывает младшая Монфор? Может, по ночам она высасывает кровь из прохожих?

– А как ты привез нас домой, Мэтт? – продолжает расспросы Мэри-Линетт. – Если верить твоим словам, мы были немного не в себе.

– Мы с Хэрри нашли снотворное и подсыпали вам в выпивку. А с вами… – Я гляжу на Норин Монфор и виновато прищуриваюсь: – …получилось не очень красиво. Простите за…

– За что?

– За голову.

Женщина прикасается пальцами к макушке и растерянно морщит лоб.

– Болит, – шепчет она, подняв на меня взгляд. – Мэттью, ты ударил меня?

– Мне пришлось, – оправдываюсь я, – выхода не было.

– И ты ударил меня.

– Лампой.

– Лампой? – смеется Мэри-Линетт, прикрывая рот. – А я не видела!

– Вы собирались убить Дэвида, а потом собирались убить меня.

– Ты смелый мальчик, – говорит Норин, а я недовольно хмурюсь.

– Я живой мальчик. Живой. Потому что вовремя одумался и схватил светильник.

Женщина останавливается недалеко от меня, сохраняя ледяное спокойствие, от которого холод прокатывается по коже. Я точно знаю, что шагов именно шесть. Невольно прикидываю, с какой скоростью она кинется вперед, чтобы разорвать меня в клочья.

– Впредь запомни это чувство, Мэттью. Ты знал, кто я, но дал мне отпор. Веди себя подобным образом с Ари. Она притворится другом и воспользуется твоей слабостью.

Скорее она притворится равнодушной стервой и воспользуется моей ревностью, но я не собираюсь говорить, что Ариадна давно знает о моих слабостях.