Ей нет необходимости подбираться ближе, она и так уже ближе некуда. Она – моя слабость. Ариадна! Дать отпор Норин проще простого. Дать отпор Ари невозможно, если не сломать себя на миллионы частей и не собрать заново, превратившись в другого человека.

– Ариадна была на вечеринке, – сообщаю я. Мэри устало прикрывает глаза, а Норин поджимает губы. – Я толком не общался с ней. Она пыталась столкнуть меня с Логаном.

– Но зачем ей это?

– В том-то и дело, что я не знаю. Не понимаю, почему она вернулась в Астерию и пытается привлечь к себе внимание. Это никак не вяжется с планом, в котором первостепенно фигурирует Дьявол и его идея апокалипсиса.

– Но с чего ты решил, что Люцифер собирается устроить конец света? – спрашивает Норин, скрестив на груди руки. – Поверь, это последнее, чего он желает. Избавившись от людей, он лишит себя любимых игрушек. Над кем же тогда издеваться? Кого мучить?

– Тогда почему он забрал Ари? Чтобы она произносила речи в школе? Носила платья?

– Здесь нечто другое.

– Но что? Мы должны поскорее выяснить, что происходит, потому что, я почти уверен, Ариадна водит нас за нос.

– Я всего день в Астерии, а ты уже строишь теории заговора? – внезапно проносится знакомый голос по гостиной, и мы с тетушками ошеломленно застываем.

Я гляжу на языки пламени, хрустящие в камине, схватившись за мраморную панель, такую же ледяную, как и холод, пробежавший по моей спине. Обернуться сложно, я никогда не думал, что оборачиваться так сложно. Но я должен, должен.

– Вы не рады меня видеть?

Ее голос пробирается внутрь меня, и я сразу же пытаюсь отыскать Ари взглядом, сам того не понимая. Оглядываюсь и вижу Ари у дверного косяка. Она улыбается, скривив алые губы, а глаза ее сверкают ярче шипящих искр.

– Ариадна, – срывается шепот с губ Мэри-Линетт, и она робко порывается вперед, но Норин останавливает ее, вовремя вытянув руку. Старшая Монфор недоверчиво замирает, понятия не имея, что делать, а я с маниакальной сосредоточенностью наблюдаю за языками пламени, которые отражаются в глазах нашей гостьи.

– Никто не хочет обниматься, – расстроенно шепчет Ариадна, – какая жалость.

– Мы рады видеть тебя дома, Ари, – ровным голосом говорит Норин, а Ари хмыкает. – Я должна сказать, что…

– «Должна сказать, рады видеть…» Тебя от самой себя еще не тошнит?

– Я не…

– Твои пустые слова невероятно раздражают. Выворачивает наизнанку от того, какая ты правильная, черствая или нет. – Ариадна неожиданно оказывается прямо перед Норин, наклоняет голову. – Мертвая.

Старшая Монфор замирает, не позволив ни одной эмоции появиться на лице, а Мэри-Линетт бросает на племянницу сердитый взгляд и спрашивает:

– Ты ведь пришла не для того, чтобы пообщаться с нами, верно?

Ариадна оборачивается и фальшиво улыбается:

– Да, милая, я здесь не за этим.

– А зачем?

– Мэтт, может, ты ответишь? – предлагает Ариадна, сменив гнев на хитрую ухмылку, а я скептически всматриваюсь в ее блестящие глаза. – Ты ведь у нас все знаешь.

– Сомневаюсь.

– Неужели? Не помню, чтобы ты когда-то не находился с ответом.

– Люди меняются.

Ариадна усмехается, прожигая меня малахитовым взглядом, а я опускаю руки, будто не хочу отбиваться, не собираюсь давать отпор. Я становлюсь на редкость жалким.

– Норин, – обращается девушка, повернувшись лицом к Монфор, – ты пойдешь со мной.

Я недоуменно свожу брови, а Мэри-Линетт округляет бирюзовые глаза.

– Куда вы пойдете?

Ари молчит. Скучающим взглядом осматривает комнату, вздыхает и кивает Норин в сторону выхода, не чувствуя, как страх сковывает людей, находящихся в гостиной. Норин вздергивает подбородок в свойственной ей аристократичной манере, а я не могу оторвать настороженного взгляда от лица Ариадны. Что она задумала?

– Я ненавидела этот дом, – неожиданно шепчет Ари, гладя деревянную стену. – Столько ведьм сгнило в его стенах. Это не дом, а кладбище.

Мы молчим, не шевелимся. Ждем. Никто не решается нарушить тишину, потому что не знает, к чему приведут слова и на что они спровоцируют гостью. Когда Ариадна не смотрит на меня ядовитым взглядом, она кажется прежней. Но как только ее черные зрачки встречаются с моими, по коже пробегает дрожь.

– От этого дома давно пора избавиться.

В эту же секунду пламя в камине вспыхивает яркими искрами, откашливается, будто живой, умирающий человек. Но пламя не утихает, силы его не угасают. Уже в следующее мгновение огонь разрастается и выплевывает наружу оранжевые языки, которые проворно цепляются за ковер. Я собираюсь отойти, но натыкаюсь на пустой взгляд девушки.

– Ты не сдвинешься с места, – ее голос спокойный и ровный. Я прищуриваюсь, а она отворачивается и протяжно вздыхает: – Тебя это тоже касается, Мэри.

– Что? – пугается Норин, наконец поддавшись эмоциям. – Ари, что ты делаешь?

Девушка равнодушно пожимает плечами:

– Ухожу. И ты уходишь со мной.

Принуждение работает как часы. Старшая Монфор делает первый шаг и округляет без того огромные глаза. Она смотрит на Мэри-Линетт, смотрит на огонь, который упрямо вырывается из кряхтящего камина, и шепчет:

– Нет.

– Не трать мое время.

– Ари, пожалуйста! – восклицает Мэри, впившись пальцами в колени. Она смотрит на свои ноги, сжимает их, но они ей не подчиняются. Они приросли к полу, как и мои.

– Ты ведь хотела узнать, как это – гореть, – напоминает Ариадна, двигаясь к выходу.

– Я пойду с тобой, – обещает Норин, – но только если ты позволишь им выбраться.

Ари внезапно останавливается. Смотрит через плечо на тетю и отрезает:

– Ты пойдешь со мной в любом случае.

Что-то меняется во мне. Я не узнаю Ари. Не узнаю ее голоса, ее глаз. Она уходит, не посмотрев на меня или Мэри-Линетт, она просто поворачивается к нам спиной и покидает гостиную, словно не оставила нас здесь гореть заживо. Она оставляет нас умирать.

Норин испуганно приоткрывает рот и идет за девушкой, но смотрит на сестру. Когда она проходит мимо Мэри, их руки стремительно сплетаются, взгляды сталкиваются. Губ младшей Монфор касается улыбка, но лицо старшей искажает гримаса боли.

– Нет, – шепчет она, качая головой, – нет, нет!

– Ничего страшного. Все хорошо.

– Нет, Мэри! Мэри!

Принуждение тянет ее дальше. Расстояние между сестрами становится все больше, и их пальцы размыкаются, позволив реальности выстроить глухую стену.

– Мэри! – последний раз кричит Норин Монфор и скрывается из виду.

Все это время Мэри-Линетт мужественно держалась, не позволяя панике затуманить рассудок, но, как только сестра уходит, лицо у нее бледнеет, а в глазах застывает ужас.

Она поворачивается ко мне и шепчет:

– Дело дрянь.

Полностью согласен. Огонь приближается к моим ногам, и я чувствую, как тепло от камина нагревает воздух. Языки пламени почти достигают подошвы моих