— Это верно. Не забывайте: любое мастерство растет, если его оттачивать.

— А Маккинноны — ну, те, кто был в моей группе, — так ничего и не заметили, — повторила Мира.

— Для них он был не более чем тень, — сказал Фин.

— Не просто тень… — Брэнна задумалась. — Магия тени! Мне попадалась пара вещей в книге Сорки, которые могут помочь нам.

— А рецепт ты тоже в ее книге вычитала? — спросил Фин, облизываясь. — Потому что мясо просто волшебное. Я это блюдо ел в новомодном парижском ресторане, так до твоего ему далеко.

— Согласна, сегодня удачно вышло.

— Не просто удачно, а бесподобно! — поддакнул Бойл.

— Спорить не стану, — рассмеялась Брэнна. — Только готовится целую вечность, над соусом приходится поколдовать, поэтому часто его делать не будешь. Но сегодня оно дало мне время поразмыслить над нашими делами. Теперь он пытается достать Миру, как было с Айоной. Щупает почву, так сказать. А Миру — думаю, потому что на самом деле он целит в Коннора.

— Сначала он предпринял атаку на мальчишку, — напомнил Фин, потягивая вино. — Наверное, решил, что мальчик — легкая мишень. Но вдвоем Коннор с Эймоном от него отбились и даже нанесли ему определенный урон, и ему опять пришлось отступить. А это довольно обидно.

— Значит, теперь он жаждет мщения, — подхватил Бойл. — И попытался напасть на Коннора, но опять получил удар. Правда, недостаточно сильный, чтобы помешать ему немедленно приняться за Миру.

— Сразу после того, как у них с Коннором произошла жаркая сцена в машине, — уточнила Айона. — Вот что творит поцелуй!

— О господи, нельзя ли… — проворчала Мира.

— Все правильно, — поддакнул Коннор и под столом провел рукой по ее бедру вверх и потом вниз. — А когда все идет так, как идет, он является снова. Теперь уже со своей магией теней.

— А в такой форме, которая и не форма вовсе, он был опасен? — спросила Мира.

— Думаю, да. Насколько мне известно, это тонкое балансирование на грани, — добавила Брэнна. — И колдун, который прибегает к таким чарам, должен уметь быстро, не нарушая этого хрупкого равновесия, удалиться на свою территорию либо принять телесную форму.

— Если он на это способен, что же он сегодня за мной не пришел? Я, конечно, не совсем беспомощна, у меня даже нож есть, но думаю, преимущество было бы на его стороне.

— Он стремится не столько причинить тебе вред, сколько деморализовать тебя, — предположил Фин. — Конечно, нанесение тебе любого ущерба его радует, поскольку он этим подпитывается. Но ты для него интереснее в другом плане.

— Ты для него желанна, — проговорил Коннор ровным тоном, без намека на бьющую через край ярость, свидетелем которой она была, — потому что ты желанна для меня. Он рассчитывает тебя соблазнить — околдовать или потрясти до такой степени, что ты лишишься способности к сопротивлению и либо пустишься бежать, либо сама станешь его умолять…

Глаза Миры сверкнули, как два черных солнца.

— Этого не будет никогда! — перебила она.

— Не будем его недооценивать! — с жаром возразил Коннор. — Он этого и добивается, в расчете на то, чтобы тобой завладеть. А если ему это удастся — в том виде, как он намеревается, — то пострадаем мы все. Он понимает, что мы неразрывно связаны, но видит в этом лишь способ усиления энергетических полей, не больше. Забрать тебя — значит разрушить цепочку. Радуйся, что он не понимает, что нас связывает не желание умножить свои силы, а любовь и верность. Если бы он это понял, если бы понял, какую силу дают такие отношения, он бы гонялся за тобой беспрестанно.

— Ты ему приглянулась, — добавил Фин, — потому что он отлично понимает секс — хотя секс во всех его истинных радостях и глубине ему недоступен. Для него это еще одна разновидность энергетики, потому он его так и жаждет.

— Так что выходит? Последние пара дней — это было… ухаживание, что ли?

— Ты недалека от истины, — повернулась к Мире Брэнна. — Сорка в своей книге пишет, как он неделями ее обхаживал, пытаясь соблазнить, подкупить, взять угрозами, измотать ее разум и душу. Несомненно, он рвался к ее энергетике, но с не меньшей силой — к обладанию ее телом. И думаю, он хотел сделать ей ребенка.

— Да я лучше себе горло перережу, чем дам ему меня изнасиловать!

— Не говори так! — развернулся к ней Коннор, едва сдерживая клокочущий гнев. — Никогда больше таких слов не произноси!

— Правда, не надо! — тихо поддержала его Айона, не дав Мире огрызнуться в ответ. — Коннор прав. Не говори так. Мы тебя защитим. Мы команда, и мы друг друга в обиду не даем. Ты себя защитишь, но ты должна быть уверена, что и мы встанем на твою защиту.

— Дайте-ка мне сказать, — заговорил Бойл, зачерпывая себе еще одну ложку жаркого. — Вы четверо не понимаете и не можете в полной мере понять, что все это значит для нас с Мирой. У нас есть кулаки, мозги, клинок, интуиция, стратегия. Но все это — обычные вещи. Не хочу сыпать соль на свежую рану, но, когда вы одной силой мысли оставляете нас вне игры, поневоле вспомнишь, что у нас ничего, кроме этих обычных вещей, и нет.

— Бойл, ты должен знать…

Айону едва заметным движением руки остановил Фин.

— А мне есть что на это ответить — я тут вроде как аутсайдер. Погоди! — сказал он Айоне, поймав ее сочувственный взгляд. — Мы — не трое, но мы вместе с вами тремя. Можно сказать, еще один пример хрупкого равновесия. И то, что мы даем этой команде, не менее важно, чем то, что на другой чаше весов. Время от времени трое могут иметь на этот счет иные мысли, и те, кто с тремя, тоже могут считать по-другому, но мы имеем то, что имеем, и мы все должны это помнить и уважать.

— Вы сейчас едите за моим столом, — негромко проговорила Брэнна, — приготовленную мной еду. А это значит, что я выказала вам уважение.

— Это так, и я тебе за это благодарен. Но, Брэнна, пойми: настал момент, когда ты должна снова открыть дверь и пустить меня работать с тобой, а не так, чтобы я в эту дверь напрашивался. Речь идет о Мире и обо всем нашем деле, которое поставлено на карту.

Брэнна сжала пальцами ножку бокала, потом отпустила.

— Ты прав, и прошу меня извинить. Вижу, он нас сильно потрепал. Для него это победа, но это будет его последний триумф.

— Мы не можем понять, каково это — быть не такими, как мы. Наверное, Айоне это легче, — произнес Коннор, — потому что ей так долго не давали раскрыть то, что в ней есть. Но думаю, что вы — и ты, Фин, тоже, — не понимаете, что, решив остаться с нами, продолжать наше дело, вы проявляете куда больше мужества, чем мы с Брэнной, а теперь и Айона. Особенно Мира с Бойлом, которые не имеют наших возможностей. Мы делаем это, потому что должны, вы же трое — потому что сами так решили. И Фин тоже легко мог бы отправиться в Париж и проводить время в любимом новомодном ресторане. Мы об этом не забываем. И вы не должны думать — никогда, слышите? — что мы можем это забыть.