— Ирина Эдуардовна, — подал голос Мельников, — вам придется проехать в отделение полиции в качестве подозреваемой в убийстве гражданки Антиповой. Я должен зачитать вам ваши права…

— Да идите вы все куда подальше, — вяло огрызнулась Дубровская. — Все равно мне ничего не будет.

К ней подошли оперативные сотрудники, один из них надел на запястья женщины наручники. И тут Дубровская словно очнулась.

— Я никого не убивала! — Она рванулась к Владу, который в ужасе смотрел на оперативников. — Владюша, ты мне веришь? Я не убивала эту Олю! Она сама… Я не хотела, Владюша!

Сотрудники полиции уже вели ее под руки к выходу из квартиры, но Дубровская, вырываясь и оглядываясь, истошно кричала:

— Я люблю тебя, Владюша! Я жить без тебя не могу! Я вернусь, и у нас все будет как раньше! Даже еще лучше! Теперь нам никто не будет мешать! Ты будешь меня ждать, Владюша?! Дайте мне с ним попрощаться! Пустите меня, пустите меня к нему-у-у!

Ее уже вывели на лестничную клетку, но и оттуда в квартире все еще слышался ее полный ярости и отчаяния крик, перешедший в жуткий утробный вой:

— Владюша-а-а-а! И-и-и-ы-ы!

Дверь в квартиру осталась приоткрытой, и все мы на несколько секунд окаменели от этого звериного воя. Казалось, человек не способен издавать подобные звуки.

Первым опомнился Георгий. Промчавшись через усеянную осколками гостиную, он выбежал из квартиры. До нас донесся его громкий голос, судя по всему, Георгий кричал на бегу:

— Мама, не бойся! Я тебя вытащу! Я найму тебе лучшего адвоката! Мама!

Что ж, он все-таки был хорошим сыном. Да и человеком неплохим, насколько я успела понять. Было слышно, как на лестничной клетке одна за другой открываются двери. Это любопытные соседи спешили узнать причину внезапного переполоха. Бросив взгляд в окно, я заметила, что возле полицейской машины уже собралась небольшая толпа. Разве можно пропустить такое шоу! А разговоров-то теперь будет, разговоров…

Внезапно Влад, до сих пор не проявлявший никакой инициативы, сорвался с места и быстро прошел куда-то вглубь квартиры. Вернувшись с половой щеткой, он принялся тщательно подметать пол, собирая в кучу осколки. Вел он себя при этом так, словно находился в полном одиночестве. Ни единого слова, ни единого взгляда в нашу с Андреем сторону. Закончив подметать, Влад собрал осколки на совок и вышел.

Мне вдруг пришло в голову, что эта уборка носила какой-то эзотерический характер. Влад не просто навел порядок в комнате. Он словно вымел все, что здесь только что произошло. А может быть, не только сейчас, но и гораздо раньше? А осколки… Ну, если есть охота, тут можно дать волю фантазии. Осколки прежнего сомнительного образа жизни, разочарований, трагедий, неудач? В общем, каких-то не очень приятных вещей. Вряд ли человек захочет вымести что-то хорошее из собственной жизни, выбросив это, как нечто опостылевшее и ненужное.

Вернувшись в комнату, Влад, по-прежнему не обращая ни на кого внимания, лег на диван и отвернулся лицом к стене. Мы с Андреем озадаченно переглянулись. Похоже, мой клиент не настроен продолжать общение. Андрей коротко кивнул, и мы вышли из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь.

В молчании мы вышли из подъезда, нам обоим почему-то было неловко. Казалось бы, есть все основания праздновать победу, но вот настроение почему-то было не праздничное.

— Вот что, Танюш, — Мельников решительно нарушил затянувшееся молчание. — Я сейчас должен вернуться в отделение, а вечером можно увидеться. Думаю, нам есть что обсудить. Ты как?

Я задумчиво кивнула. Мельников был прав — нам обоим сейчас следовало о многом поразмыслить, и лучше это делать в одиночестве. Попрощавшись с Андреем, я неторопливо направилась в сторону своего дома. Внезапно ожил мой телефон. Глянув на дисплей, я удивилась — звонил Влад! Значит, уже пришел в себя, горемычный наш. Интересно, что ему понадобилось? Ах да, дело-то окончено, а он еще не оплатил оставшуюся часть гонорара.

— Слушаю, — сухо ответила я на звонок.

— Прошу прощения, — раздался знакомый мне бархатный баритон. — Я немного раскис, мне, конечно, не следовало себя так вести, но…

— Все в порядке, — заверила я его. Сама я, конечно, так не думала, но раз уж человек искренне пытался сгладить неприятное впечатление, почему бы не поддержать?

— Да, кстати, я… — Влад запнулся. — В общем, вы проделали большую работу. Я хотел бы расплатиться… Если вы не возражаете.

Когда это я возражала против денег?

— Я готов прямо сейчас.

Я поняла, что именно движет Владом. Он хотел бы немедленно покончить со всей этой историей и забыть все, что так или иначе с ней связано. В том числе и меня. Что ж, желание вполне естественное. А насчет большой работы… Тут он, пожалуй, прав. Надо бы еще накинуть процентов этак тридцать за Колунова.

— Хорошо, буду у вас в течение пяти минут.

Я вновь направилась в знакомый подъезд. Толпа во дворе заметно поредела, ведь Дубровскую в наручниках увезли, и смотреть было больше нечего. На меня никто не обратил внимания, ведь между мной и недавним происшествием с полицией не было никакой внешней взаимосвязи.

Влад, как и в первый мой визит, встретил меня у порога в квартиру, и точно так же, как и в тот раз, меня овеяло облачко восхитительного кофейного аромата. Влад выглядел бледным и потерянным, тем не менее он взял себя в руки и, поприветствовав меня хозяйской улыбкой, вновь провел в уже порядком надоевшую мне студию.

Прошло совсем немного времени, но в гостиной уже ничего не напоминало о совсем недавно развернувшихся здесь драматических событиях. Картина была мирной и уютной. В центре столика господствовал серебряный кофейник, вокруг которого расположились блюда с канапе и бутербродами со всевозможной снедью. Выглядело все это просто чарующе, ведь я с самого утра ничего не ела, поэтому без дальнейших рассуждений подсела к столу.

— Нам обоим неплохо бы подкрепиться, — заметил Влад, наливая мне кофе в изящную чашку тонкого фарфора. Я не собиралась возражать, заметив лишь про себя, что больше ни в чем объединяться с Владом не собираюсь, разве что в совместном поедании бутербродов. Для начала я выбрала бутерброд с аппетитно поблескивающей ветчиной, после чего ухватила парочку канапе с сыром и салями, справедливо рассудив, что мне необходимо пополнить запасы белка.

Влад задумчиво пил кофе, не притрагиваясь к еде. Наконец, когда со вторым завтраком было покончено, он, видимо, справившись с чувством неловкости, извлек из внутреннего кармана пиджака пухлый конверт.

— Здесь все, — коротко пояснил он, пристроив конверт на столике рядом с моей чашкой. Я беззастенчиво пересчитала деньги. Действительно, в конверте была вся сумма до копейки, не считая уже выплаченного аванса. Я превосходно понимала, что это деньги Дубровской. За расследование гибели невесты Влад расплатился деньгами убившей ее любовницы. Прямо какой-то запутанный трагифарс, да и только.