Юноша покраснел и отвел глаза.

— Нет, ты отвечай, и нечего на Милану коситься. Я ее должности не лишал, а для лучшего исполнения долга ей надо знать все подробности, что бы не вышло опять конфуза. Поэтому ты сейчас нам, честно, все выложишь. Считай, что мы доктора, а ты пациент.

Начинай, это приказ.

Эльриан опустил голову, кончики ушей у него горели красным, но он собрался и начал:

— Перед годовыми экзаменами, парни, приятели Фреда, решили отметить окончание года, скинулись, сняли на выходной квартиру и пригласили проституток, что бы, так сказать «стать мужчинами». Отказались Остин, Мотт и я. Остин заявил, что влюблен и не станет изменять возлюбленной, у Мотта банально не было денег, а мне просто стало противно пользоваться женщиной, у которой по нескольку раз в день бывают разные мужчины. Но, видимо, доходчиво объяснить я свою брезгливость не смог. Надо мной стали смеяться, намекать, что у меня другие вкусы. Пришлось вызвать парочку на дуэль, не помогло, тогда просто сломал одному нос, другому выбил зуб, а третий заработал перелом руки и сотрясение мозга, ну, я и загремел в карцер, на экзамены водили оттуда, тебе Сильвио наябедничал. А кто мамаше сообщил, так и не выяснил. Приехал сюда, а тут Иоанна с гадостями, и ты с порога со своей просветительской миссией. Вот и вообразил себе, черт его знает что. А как баронесса упомянула Иоанну, сорвался. Согласись, повод был. Баронесса, — принц, наконец, бросил взгляд на Милану, — прошу прощения за несдержанность.

— Молодец, во всем молодец, и что сдерживаться не стал, дал отпор малолетним придуркам, и что прощения у Миланы попросил. А теперь сообрази, почему я так сразу начал решать твои интимные вопросы. От тебя не отстанут. Задразнят, напоят какой-нибудь гадостью и подсунут очередную жрицу любви, не факт, что здоровую, или кого еще похуже, а потом заснимут и выложат в Галанет. Оно тебе надо? Теперь о Милане. Она молодая вдова. С двумя дочерьми. Соображаешь, что произошло?

— Майорат! — сообразил принц.

— Точно! Если честно, я, конечно, воспользовался ее безвыходным положением, каюсь, но с другой стороны, просто назначить ее в штат дворца — вызвать гору сплетен, подставить ее под удар Иоанны, которая домыслит кучу гадостей. А тут так все хорошо получается. Она — официальная фаворитка принца, чересчур навязчивые кавалеры отпадают. Для тебя тоже плюсы, у тебя, в отличие от твоих недоумков, постоянная, опытная любовница, пусть завидуют. Побудете какое-то время вместе, потом подберем Милане мужа посимпатичнее. Все устроены. Я понятно объяснил?

— Интересно, почему я, а не Дар, или Стеф?

— Потому, что иметь в любовниках 15-летнего юношу не так зазорно, как взрослого, женатого мужчину, или будущего служителя церкви. А я, зная твою ситуацию, двух зайцев убиваю одним выстрелом.

С этой точки зрения Милана на свою судьбу не смотрела. В изложении императора все казалось логично и своевременно. Можно пережить. И было откровенно жаль лишенного материнской любви и заботы мальчишку, которого к тому же из-за ерунды начали травить однокашники, как бы не с подачи той самой мамаши, которая не смогла простить сыну, что он родился не девочкой!

В общем, из кабинета императора они вышли, чуть ли не держась за руки. И оставались вместе вплоть до звонка принца, с известием, что он влюбился.

Глава 11

Терра, Кейптаун. Морион. Эллана.

Воспоминания о прошлом захватили сознание. Эльриан резко стряхнул их и увидел встревоженные глаза Аннабель.

— Эль, ты как будто куда-то провалился, я спрашиваю, а ты не здесь, а где-то витаешь!

— Извини, Анни, в прошлое провалился.

— Интересно, зачем, и к кому.

— В свой первый раз, Анни, честно, просто волнуюсь.

— Вроде волноваться положено мне, а не тебе. У меня же первый раз!

— А вот и нет, до тебя у меня девственниц не было вот и боюсь, сделать что-то не так!

— Знаешь, давай бояться вместе! А спрашивала я, налить ли тебе вина. Хорошее, полусладкое, «Флер де Кап» называется, по рецепту французских эмигрантов — гугенотов.

— А знаешь, налей немного, свадьба у нас или нет! Давай за нас!

Они выпили по глотку ароматного, сладковатого вина.

— Знаешь, Анни не знаю, как у тебя, а у меня странное чувство. Как будто я бежал, бежал, стремился к цели, вот она уже достигнута, и я в растерянности, не знаю, что делать дальше, какую цель ставить. И самое неприятное, это ощущение, что непосредственно от меня уже ничего не зависит в будущем. Все, что я мог достичь сам, мной достигнуто остальное — как в тумане. Слишком много факторов и людей на это будущее влияют. Несколько случайно брошенных слов, не со зла, просто по недомыслию, ради красного словца, и все, лавина срывается с места, ее не остановить, и остается только молиться, что бы тебя не погребло под завалом!

— Эль, я тебя не узнаю. Ты всегда знал и умел добиваться того, чего хотел. Это просто усталость, нельзя так загонять себя вопреки здравому смыслу. Посмотри, за последние месяцы, ты вел игру с Хейзом, тянул два факультета, потом эти соревнования. Не думай, что если я еще плохо управляюсь с авиоником, то не понимаю, что вы с Джанни сделали почти невозможное, победив на этих соревнованиях. И между всеми этими событиями еще умудрился выдать замуж Мону, решить судьбу сестры, и сдать сессию на «отлично».

Тебе не кажется, что ты работаешь на износ? Ты просто устал. Вымотался. Позволь себе немного слабости, ты же не железный! В конце концов, для борьбы с заговорщиками есть спецслужбы, сотрудников которых специально готовят. Сейчас твоя позиция тверда, заговорщики уверены, что ты на их стороне, Даже этот стервец Нат сообщает им то, что они хотят услышать! Время еще есть. Я уверена, до июля все прояснится. Не может быть, что бы никто из них, заговорщиков, или кукловодов не прокололся. Расслабься, хоть на эти несколько дней!

— Ты умница, Анни! Ты так хорошо меня чувствуешь, что от одного твоего присутствия становится легче. Я действительно вымотался. Пусть все катятся к черту! Извини меня, у нас только эти четыре дня, а я трачу время на какую-то ерунду. Мы же, как приехали, еще даже не поцеловались! Позор на мою голову!

— Тогда иди сюда, будем реабилитироваться.

— Тогда лучше шкуры неведомой зверушки у камина места нет.

Эльриан сгреб Аннабель в охапку и опустился на шкуру у камина, усаживая девушку себе на колени, целуя ее со всей нахлынувшей страстью.