гадюки дело не обошлось! Только в ее извращенных мозгах могла родиться идея, просвещать меня в этом вопросе! Все, сообщите своей хозяйке, что идея сделать из меня сексуально-озабоченного идиота провалилась, и не смейте приближаться ко мне ближе, чем на километр! Никогда!

Рывок, хлопок дверью и принц исчез, как будто его и не было! Милана была в шоке. Поручение императора провалено, надежд на исправление ситуации нет, что делать дальше — неизвестно. В голову закралось крамольная мыслишка, а не так уж неправы были те приближенные Иоанны, которые шептались, что младший принц ненормальный, и его не отправляют на лечение только по прихоти Его Величества, а ему самое место в сумасшедшем доме. Только что произошедшее прямо указывало на это. Что же, придется идти, признаваться в провале миссии. Сейчас она успокоится, угомонит так и просящиеся на лицо слезы, и пойдет каяться к императору. Может он смилуется и не прогонит на улицу, а назначит в какую-нибудь резиденцию экономкой. Да что экономкой, хотя бы горничной, только бы прокормить и выучить девочек.

Она собралась с силами и, примерно через час, вошла в приемную императора, встретив сочувственный взгляд секретаря, графа Ива Девелло.

— Что, нашла коса на камень? — понимающе спросил Ив, — не переживайте, вашей вины тут нет. Присаживайтесь. Я предупреждал Его Величество, что нужно более полно посвятить вас в ситуацию в семье, но он слишком побоялся выносить сор из избы, вот и не стал предупреждать вас.

— О чем?

— Об отношениях матери и сына и о том, что имя Иоанны при Эльриане лучше не упоминать, тем более, сейчас, когда она опять стала распускать о нем гнусные слухи. А у него сложный возрастной период, сами понимаете, почти 15 лет. Юношеский максимализм в полный рост. Если вас действительно волнуют слухи, о психическом состоянии принца, то хочу только сообщить один факт — он уже год, как занимается спортивным пилотированием, пока освоил только азы, но отзывы преподавателей восторженные. Как вы думаете, к пилотированию авионика допустят психически неуравновешенного человека, кем бы он ни был? Мне даже интересно, что же такое вы ему сказали, что они с отцом вот уже сорок минут ругаются?

В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и оттуда вывалился пожилой мужчина в гвардейской солдатской форме. Плотно прикрыв за собой дверь, он рухнул на стул у стола секретаря и жалобно пробормотал:

— Доносчиком обозвал, велел убираться с глаз вон! Да что же это делается! Он же на моих руках вырос, с трех лет я при нем! Что эта дамочка умудрилась ему сказануть такое! С семи лет таких истерик не было! Тогда отец все-таки смог его убедить, что он не бастард, после слов этой дуры, прости меня Господи, нет у меня для Ее Величества других имен, после слов, что она ему не мать! Два месяца успокаивали.

— Сильвио, старина, Эта дамочка перед тобой сидит и чуть не плачет, а вина не ее, вина чего скрывать, все свои, на Его Величестве! Предупреждал его, что если уж поручаешь мальчишку даме, то ей следует знать все сложности. Нет, не захотел скелеты из шкафа вытаскивать, вот нас ими и завалило. А еще Иоанна дров в костер покинула, чтобы горело посильнее со своими рассуждениями о сексуальной озабоченности. А нам расхлебывать. Давай тебе врача вызовем, на тебе лица нет, пусть в медчасть положат, ручаюсь, как узнает, через пять минут примчится, прощения просить!

— Нет уж, никогда ему голову не дурил и сейчас не буду, пойду вещи собирать, может я действительно, со своей стариковской заботой пересидел на этом месте? На пенсию пора.

Старик вздохнул, и, чуть подшаркивая ногами, вышел вон.

Послушав этот диалог Милана начала догадываться, что в треугольнике «отец — мать — сын» не все так просто, отношения матери и сына оставляют желать лучшего.

— Пойду я, Его Величеству не до меня — тихо сказала она секретарю, намереваясь подняться, но не успела. Дверь в кабинет опять распахнулась, из него выскочил взъерошенный принц, и, слава Богу, не замечая Миланы, которую Ив предусмотрительно загородил собой, спросил у секретаря:

— Сильвио где?

— Пошел вещи собирать, Ваше Высочество! — довольно ехидно сообщил Ив, — вы же его прогнали!

— Он что, серьезно все воспринял?

— А как же иначе, в его возрасте такие вещи только серьезно воспринимаются!

— Эльриан, — раздалось в этот момент из кабинета, — я, кажется, тебя не отпускал!

— Отец, я сейчас, только с Сильвио помирюсь! А то он уходить всерьез надумал! Успокою и вернусь! — С этими словами мальчишка вынесся вон.

Пораженная Милана смотрела на этот новый, третий образ принца. Из кабинета вышел Эвальд собственной персоной.

— А, это вы! — проговорил он, увидев Милану, — заварили мы с вами, баронесса, кашу. Не оправдывайтесь, тут я кругом виноват. Ив, ты прав, надо было все честно вам изложить, и ничего бы не случилось! Пойдемте в мой кабинет, баронесса, придется посвятить вас в неприятные семейные тайны!

Через полчаса, Милана, нервно сжимая руки, подумывала, как сдержаться и не свернуть императрице шею. Теперь была понятна и ее ошибка, и реакция принца, заподозрившего в ней ставленницу своей матери, задумавшей очередную гадость. А еще через минут десять в дверь тихо поскреблись, и после разрешения императора в кабинет вернулся Эльриан. Недовольно бросив взгляд в сторону Миланы, он с видом пай-мальчика уселся на диван и, примерно сложив руки на коленях, всем видом выразил готовность слушать отца дальше.

— Признаюсь, Ри, ты меня очень разочаровал. Я думал, что ты все же считаешь меня в первую очередь честным человеком, потом другом, и, наконец, — отцом. Как ты мог вообразить, что я приму участие в делишках Иоанны! Да еще против тебя?

— А что я должен был думать, если ты ни с того, ни с сего начинаешь меня, так сказать просвещать в интимных вопросах? — принц покосился на Милану.

— Не косись, баронессе Юнни я вынужден был рассказать почти все семейные секреты, что бы ее успокоить. Я сколько раз тебе говорил, учись сдерживать свой нрав. Представь, на переговорах с другой планетой тебе скажут какую-то двусмысленность, не со зла, по незнанию. Ты что, так же вылетишь вон, наговорив собеседнику гадостей, сорвешь переговоры, а потом будешь разбираться? Переговоры-то сорваны.

Принц опустил голову, посидел, а потом поднял и, глядя в глаза отцу, сказал:

— Виноват, не сдержался, просто за все короткое время после возвращения уже такого наслушался!

— Вот, а теперь думай, с того, или с сего, я решил принять такие меры. Что, тебя никто и никогда, как ты