– Конечно, звони так часто, как захочешь. Я буду здесь.

Она улыбнулась ему и на прощание лишь шепнула: «Спокойнойночи».

Когда Дафна медленно ехала обратно в гостиницу, тообнаружила, что думает о нем. Он был замечательным человеком, и то, что именноон устроился в Говард, было большой удачей. Но Дафна не могла не признать,пусть только самой себе, что чувствовала к нему нечто большее. Какой-тосмутный, беспокоящий, глубокий интерес, словно хотела знать о нем все иговорить с ним бесконечно долго. Она не испытывала такого с тех пор, какповстречала Джона Фоулера, но Дафна также знала, что не должна позволять себечувствовать такое снова. Ни к какому мужчине. Двух утрат было достаточно. МэтьюДэйн мог бы быть важен для нее из-за Эндрю и из-за всего, чему он мог научитьее в плане помощи сыну. Но его роль в ее жизни состояла только в этом, и онаэто знала независимо от того, что он ей нравился. Все прошлое для нее ужепросто не существовало. Она не допустила бы этого. Невозможно было снова любитьи терять, она больше этого не хотела. Никогда. Легко было представить себелюбовь к Мэтью Дэйну. Такого мужчину можно было полюбить, он мог нравиться. Ноименно поэтому ей следовало быть бдительной. Просто чтобы не подвергать себяопасности. В данный момент она изливала всю свою любовь на Эндрю, на негоежеминутно были направлены все ее желания, все помыслы. Она жила исключительноради него и лишь чуть-чуть для себя. Поездка в Калифорнию была первымпроявлением этого.

Дафне оставалось только закрыть квартиру в ее последнююпятницу в Нью-Йорке. Она уже упаковала вещи. Ее чемоданы стояли в прихожей, всебыло готово, и предстояло только провести последний уик-энд с Эндрю. Онавернется в воскресенье вечером, поставит машину в гараж и полетит в понедельникутром с Барбарой в Лос-Анджелес. Они остановятся в коттедже в отеле«Беверли-Хиллз», пока не найдут подходящий дом, и в течение недели послеприбытия в Лос-Анджелес ей надо будет приняться за работу над сценарием. Всоответствии с контрактом у Дафны было только два месяца на его написание, аэто означало для нее бессонные ночи. Дафна думала об этом всю дорогу доНью-Гемпшира и до поздней ночи в гостинице делала записи. Следующее утро онапровела с Эндрю: как обычно, пообедала с ним, пополдничала, поужинала и лишьвечером увидела Мэтью. Вид у него был усталый, как, впрочем, и у нее.

– Ты выглядишь так, как будто у тебя была тяжелая неделя.

Она улыбнулась ему, а он провел рукой по жестким каштановымволосам и улыбнулся в ответ.

– Да, в самом деле. За неделю четыре крупных конфликтав Нью-Йоркской школе, и это мой последний уик-энд здесь в качестве наблюдателя.Официально я здесь со следующей пятницы. Миссис Куртис уедет насовсем впонедельник утром, и, если у меня к тому времени не случится нервный срыв, всебудет нормально.

– Я тебя понимаю, мне отвели два месяца на сценарий, ия начинаю паниковать. Я не имею понятия, как это делается, и каждый раз, когдасажусь перед чистым листом бумаги, у меня в голове сплошная пустота.

Он с пониманием улыбнулся ее словам:

– Это случалось и со мной, когда мне назначали сроксдачи книги. Но в конце концов, преодолев полное отчаяние, я все-таки заставлялсебя взяться за проблему. Так же будет и с тобой. Вероятно, когда ты прибудешьтуда, все встанет на место.

– Прежде всего мне надо искать себе дом.

– А где вы остановитесь в первые дни?

– Я оставила миссис Куртис все мои телефоны. Я буду вотеле «Беверли-Хиллз», пока не найду дом.

Он закатил глаза и безуспешно попытался изобразить на своемлице сочувствие:

– Тяжелая у вас жизнь, сударыня.

– А вы думали! – Она улыбнулась.

Дафна поговорила с ним всего несколько минут в вестибюле,перед тем как уехать обратно в гостиницу. Ему еще надо было побеседовать смиссис Куртис, а Дафна была утомлена напряженной работой в последнюю неделю.

На следующее утро, как обычно, она отправилась с Эндрю вцерковь и вернулась обратно в школу, чтобы провести день с ним. Теперь каждаяминута с Эндрю была драгоценна. Он льнул к ней в этот уик-энд больше, чемобычно, и это было понятно. А она чувствовала потребность быть к нему как можноближе, касаться его, обнимать, гладить его по волосам, чтобы запомнить ихшелковистость, чувствовать губами его шею при поцелуе, вдыхать запах мыла наего детском теле, когда они обнимались. Все связанное с ним казалось ей теперьособенным и еще более дорогим. Для нее этот уик-энд был самым трудным из всех,и, чувствуя это, Мэтью держался в стороне. Только когда она собралась уезжать,он снова к ней подошел, наблюдая с молчаливым пониманием, как она обнималаЭндрю, желая помочь им обоим, увидев, что у нее из глаз брызнули первые слезы.Он знал, что расставание не будет для них легким. Но Эндрю оправится быстрее.Дафна же будет страдать, беспокоиться за ребенка, думать о нем каждую свободнуюминуту, волнуясь за него, и стремиться к нему, несмотря на такое большоерасстояние.

– Ну, как ваши дела? – Он сказал это над головой Эндрю,делая вид, что не замечает ее слез. – Знаешь, Дафна, с ним через пару часов всебудет прекрасно, как бы он горько ни плакал, прощаясь.

Дафна кивнула, комок подступил к горлу, но она все же сумелавыговорить:

– Я знаю. С ним все будет о'кей. Но выдержу ли я?

– Да, я тебе обещаю. – Он мягко коснулся ее плеча. – Аты звони в любое время. Я буду сообщать тебе все последние новости.

– Спасибо тебе. – Она улыбнулась сквозь слезы, ласковокоснулась головки сына и наклонилась, чтобы сказать Эндрю, что ему пораложиться спать. В этот вечер она долго с ним сидела и говорила о Калифорнии, оее достопримечательностях и о том, как грустно ей там будет без него. Эндрю невыдержал и, издав тихий тоскливый звук, который всегда был у него признакомпечали, стал плакать, протянул ручки и крепко обнял ее, а потом жестамисообщил:

– Я без тебя буду скучать.

– Я тоже. – Слезы текли по ее щекам. Может, и хорошо,что Мэтт все-таки увидел их вместе. Так он поймет, как она будет скучать и понему тоже. – Но скоро мы снова увидимся.

Дафна улыбнулась ему сквозь слезы, и он наконец тожеулыбнулся. Она подождала, пока он заснет, а потом медленно спустилась полестнице, словно потеряла своего лучшего друга, и увидела Мэтью, ожидавшего еев кресле внизу лестницы.

– Уснул?

– Да. – Ее глаза были огромными, грустными, и она дажене попыталась улыбнуться. А Мэтью вообще ничего не сказал, только проводил еедо дверей. Дафна попрощалась с миссис Куртис, прежде чем уложила Эндрю спать,рассчиталась с гостиницей, ее чемодан был в машине, ничего не оставалось, кромекак ехать. Как бы угадывая ее настроение, Мэтью проводил ее до машины инаблюдал, как она открывала дверцу. Затем она повернулась и посмотрела на негосвоими громадными голубыми глазами, а он протянул руки и взял ее за плечи.