Дафна хотела сказать ему, какой он молодец, но не решилась.

– Я не знаю, как тебя благодарить.

– Не стоит. Просто доверь мне Эндрю.

Дафна мгновение помолчала, было поздно, и он был с ней оченьоткровенен. Она хотела отблагодарить его тем же.

– Мэтт, мне тяжело его покидать... он – это все, что уменя есть.

– Я это знаю. По крайней мере догадываюсь. – Его голосбыл очень мягким. – У него будет все в порядке. И у тебя тоже.

Его слова не вызывали сомнений, и решение наконец былопринято.

– Я думаю, что скорее всего решусь:

– Я думаю, ты должна.

Дафне стало легче, когда он это произнес, и вдруг ейпоказалось удивительным, что она познакомилась с ним только нынче утром, а ужеполагается на его совет и доверяет ему своего сына.

– Когда ты вернешься в Нью-Йорк, я познакомлю тебя смоей сестрой. Может, ты захочешь на следующей неделе прийти в школу, чтобы сней познакомиться, если найдешь время?

– Я выкрою время.

– Отлично. До встречи утром. И прими поздравления.

– С чем?

– С принятием трудного решения. А у меня, кроме того, вэтом есть свой интерес. Я хочу, чтобы по моей любимой книге был снят фильм.

Она рассмеялась, и в эту ночь наконец спала спокойно.

– Я знаю, тебе кажется, что это очень долго, мойзолотой, но ты можешь прилететь ко мне на каникулы, и мы отлично проведем времяв Калифорнии, я обещаю, что вернусь... – Она в отчаянии пыталась объяснить емужестами, но Эндрю не хотел смотреть на нее. Его глаза были полны слез. –Эндрю... миленький... пожалуйста...

К ее глазам тоже подступили слезы. Она сидела с ним в парке,сдерживаясь, чтобы не прижать его к себе и не разрыдаться. Эндрю стоял,повернувшись к ней спиной, его плечи сгорбились и вздрагивали, голова быланаклонена, и, когда она легонько потянула его к себе, у него из горла вырвалисьужасные душераздирающие всхлипывания.

– Ну Эндрю... сладенький мой... Прости.

О Господи, она не могла так поступить! Только не с ним. «Онпривыкнет», – говорят они. Боже, ну почему он должен привыкать? Просто потому,что ей захотелось сделать фильм. Сидя рядом с ним, Дафна чувствовала себямерзкой эгоисткой. Она ненавидела себя за принятое решение и за то, что оно емупричинило. Она не могла так поступить со своим ребенком. Он все-таки слишкомбыл к ней привязан... Дафна пыталась его обнять, но он ей не позволял, и такона стояла, в отчаянии глядя на него, когда из школы вышел Мэтью Дэйн. Он молчавзглянул на них и по выражению лица Эндрю моментально догадался, что Дафна емуобо всем сказала. Мэтью медленно подошел к ним и с ласковой улыбкой посмотрелна Дафну.

– Он сейчас успокоится, Дафна. Помни, что я тебесказал. Так бы реагировал любой ребенок, даже слышащий.

– Но он неслышащий. – Глаза Дафны сверкали, а голос былрезким. – Он особенный.

Она хотела добавить «черт возьми», но сдержалась. Дафна былаубеждена, что Мэтью неверно оценил ситуацию, дал ей плохой совет насчет еесына, а она его послушала. Она не должна была даже думать о поездке на год вКалифорнию. Но Мэтт, казалось, нисколько не изменил своего прежнего мнения дажетеперь.

– Конечно, он особенный, все дети особенные. Особенный– это нормально, а особый нет. Ты же хочешь сказать, что он особый. Ты недолжна потворствовать его капризам, Дафна. Это ему не поможет. Любой семилетнийребенок будет расстроен, что его мама уезжает. Это нормально. У другихродителей тоже есть обстоятельства, к которым детям приходится привыкать:ревность, разводы, смерть, переезды, финансовые трудности. Невозможно все времясоздавать ему идеальные условия. Ты сама не сможешь их создать, и в концеконцов ему это только причинит вред. Кстати, разве ты сама живешь в идеальныхусловиях и хочешь ли в них жить?

Ей хотелось накричать на него, что он ничего не понимает, непонимает ее ответственности перед ребенком. Он посмотрел в ее глаза, понял, очем она думает, и улыбнулся.

– Все правильно, так и есть. Ты меня ненавидишь. Но яправ. Если ты не сдашь позиций еще чуть-чуть, он успокоится.

Они оба увидели, что Эндрю наблюдал за ними, читая по губам,и Дафна повернулась к сыну с сожалением в глазах. На этот раз она,жестикулируя, в то же время говорила:

– Я тоже не испытываю радости, что еду туда, сладенькиймой. Но я думаю, что для меня это важно. Я хочу поехать в Голливуд, чтобысделать фильм по одной из моих книг.

– Почему? – Он показал ей только это слово.

– Потому что это будет интересно, и это поможет мне вработе. – Как можно объяснить семилетнему ребенку, что такое карьера? – Я тебеобещаю, что ты сможешь меня навещать, а я буду приезжать к тебе. Мы не будемвидеться каждую неделю, но ведь это не навсегда...

Она сделала паузу, а в его глазах появилось некотороелюбопытство.

– А я смогу прилетать к тебе на самолете?

Она кивнула:

– Да. На большом и красивом.

Это пробудило в Эндрю еще больший интерес, он потупился иковырнул носком ботинка землю. Когда он снова поднял глаза, Дафна не поняла, очем он думает, но вид у него был уже не такой несчастный, как прежде.

– А в Диснейленд мы сходим?

– Да. – Дафна улыбнулась. – И не только туда. Когдаприедешь, ты сможешь посмотреть, как снимают кино. – И вдруг она встала возленего на колени и обняла его, а потом опять отстранила, чтобы он мог видеть еегубы. – Ах, Эндрю, я буду так по тебе скучать. Я люблю тебя всем сердцем, и,как только закончу работу в Калифорнии, я вернусь и поживу здесь, я тебеобещаю. А мистер Дэйн говорит, что он возьмет тебя в Нью-Йорк, чтобы тыпознакомился с его сестрой и ее детьми... может, если мы оба будем очень-оченьзаняты, время пройдет быстро...

Дафна желала этого, она хотела, чтобы время прошло ужесейчас. В глубине души ей не хотелось покидать его, но она знала, что такнужно. Для нее самой. Первый раз за многие годы она делала то, что ей оченьхотелось, хотя это было нелегко, и вдруг она подумала обо всем том, что Мэттсказал накануне вечером. Хорошее в жизни не дается легко ни ей, ни Эндрю.Что-то в лице Эндрю говорило ей, что, хотя ему и не нравится, что она уезжает,за него можно не беспокоиться.

– Эндрю... ты знаешь, как сильно я тебя люблю?

Она смотрела на него, не зная, помнит ли он игру, в которуюони так часто играли, когда он был меньше.

– Как? – спросил он, и ее глаза заблестели отневыплаканных слез. Он все-таки помнил.

– Вот так!

Она раскинула руки и обняла его, а потом прошептала ему наухо: