На следующее утро они отправились на встречу в «Ком-сток» ик моменту возвращения в полдень в экзотическое великолепие гостиницы Дафназнала почти уже наверняка, что здесь жить можно. Она лучше представляла себе,чего от нее хотят, многое записала и намеревалась приступить к работе в тот жедень. Работа Барбары тоже определилась. У нее был список полудюжины агентов понедвижимости. Она собиралась отправиться на поиски подходящего дома. Барбаратакже позвонила Айрис и узнала, какие у нее есть сообщения для Дафны. И совторой половины дня дела пошли гладко. Свою машинку Дафна привезла с собой изНью-Йорка, теперь она передвинула в угол стол и стул и принялась за работу,Барбара же отправилась в бассейн.

Когда через час она вернулась, Дафна все еще работала, иБарбара зажгла ей свет. Дафна была так поглощена работой, что даже не заметиланаступления сумерек.

– А? Что?

Дафна подняла глаза с отсутствующим видом, характерным длянее во время работы; из волос, собранных в пучок, торчала ручка; на Дафне былифутболка и джинсы.

– А, привет. Хорошо поплавала?

– Очень. Хочешь поесть?

– Гм... не-а... Может быть, попозже.

Барбаре нравилось наблюдать за Дафной, когда та былаполностью поглощена работой: так сказать, творческий процесс в действии. Ввосемь часов она заказала ужин, и, когда его принесли, Барбара похлопала Дафнупо плечу. Работая, она всегда забывала поесть, и в Нью-Йорке Барбара простоставила поднос с едой ей на письменный стол.

– Пора есть.

– О'кей. Сейчас.

Что обычно означало «через час», и в этот раз было так же.

– Ну же, малышка. Иди поешь.

– Иду.

Наконец она перестала стучать на машинке, распрямилась,потянулась и потерла себе плечи. А потом улыбнулась Барбаре:

– Хорошее чувство!

– Как движется работа?

– Неплохо. Я словно опять молода.

После ужина она опять засела за машинку и просидела за нейдо двух часов ночи. А на следующее утро поднялась в семь и уже опять стучала,когда Барбара встала.

– Ты что, не ложилась? – Она знала, что временами Дафнадействительно не спала, но в этот раз было не так.

– Ложилась. Где-то около двух.

– Слушай, от тебя дым идет!

– Я хочу побольше написать, пока вчерашняя беседа ещесвежа в памяти.

И Дафна в самом деле писала весь день. Барбара ездиласмотреть три дома, пообедала и сходила в бассейн. Потом она принялась работатьв своей комнате – отвечала на письма читателей, а вечерам опять заказала ужин вкоттедж. Так уж забавно сложилось, что Барбара была для Дафны как мать, но ееэто не обременяло. У нее был многолетний опыт ухода за собственной матерью, азаботиться о Дафне ей нравилось. Было интересно общаться, работать, да и простонаходиться рядом с таким одаренным человеком, хотя Дафна никогда таковым себяне считала.

На четвертый день Дафна позвонила миссис Куртис, чтобыспросить ее о сыне; она держала свое слово и каждый день посылала ему письма.Миссис Куртис сказала, что Эндрю здоров и весел, привык к новой ситуации. Онатакже напомнила Дафне, что теперь им удастся поговорить только тогда, когдаДафна приедет в Нью-Гемпшир и навестит ее в новом доме. Следующий день былпоследним днем миссис Куртис в Говардской школе. Дафна снова пожелала ей удачии положила трубку, подумав вдруг о Мэтью: как-то у него дела? Она знала, чтоМэтт, видимо, был безумно занят, заканчивая дела в Нью-Йоркской школе передотъездом.

– Как Эндрю? – Барбара вошла с подносом для Дафны, и тас улыбкой подняла на нее глаза.

– Миссис Куртис говорит, что все очень хорошо. А как,кстати, наши дела с домом?

Барбара улыбнулась:

– Все хорошо. Кроме того, что все они тут жулики.Впрочем, что-нибудь все же должно подвернуться вскоре. Ты хочешь бассейн вформе пишущей машинки или сойдет и в форме книги?

– Забавно.

– Не то слово. Сегодня я видела один в форме сердца,один овальный, один в форме ключа и один в форме короны.

– Звучит очень экзотически.

– Конечно, И к тому же чертовски заманчиво, а самоеплохое то, что мне это ужасно нравится.

Дафна весело улыбнулась.

– Знаешь, если расстегнешь блузку до пупа и обвесишьсязолотыми цепочками, по-моему, это будет полный финиш.

И на следующий день просто для смеха Барбара так инарядилась. Дафна хохотала.

– Мы здесь всего пять дней, а тебя уже это увлекло.

– Ничего не могу поделать. Это атмосфера. Она сильнееменя.

– Сильнее вас ничего нет, Барбара Джарвис.

Это был комплимент, причем сказанный серьезно, но Барбарапокачала головой:

– Это неправда, Дафф. Сильная ты. Ты самая сильная изженщин, которых я знаю, и вдобавок в хорошем смысле сильная.

– Хорошо. Если бы только это было правдой.

– А это правда.

– Ты говоришь как Мэтью Дэйн.

– Опять как он. – Барбара внимательно на неепосмотрела. – Я все же думаю, что ты упустила свой шанс в жизни. Я виделафотографию на обложке его книги, он прелесть.

– И что? Что я упустила? Шанс одной ночи перед отъездомиз Нью-Йорка на год? Подумай, Барбара, какой в этом смысл? И потом он непредлагал.

– Может, он бы и предложил, если бы ты дала ему хотьполшанса. Да и потом, ты же вернешься.

– Он директор школы, где обучается мой сын. Этонеприлично.

– Считай, что он просто писатель.

Но Дафна старалась вообще о нем не думать. Он былзамечательным человеком и хорошим другом. И не более.

Как обычно, Дафна после ужина снова принялась за работу, аБарбара в своей комнате читала. А на следующий день она наконец не вытерпела ипоехала на Родео-драйв, чтобы просто поглазеть. Барбара сделала все дела, домасмотреть в тот день больше не надо было, и она решила побездельничать.

Водитель высадил ее у отеля «Беверли-Уилшир», и она стояла,с восхищением глядя по сторонам. Длинная красивая улица простиралась перед нейна несколько кварталов, где на каждом шагу были дорогие магазины, предлагавшиеодежду, ювелирные изделия, кожу и картины. Зрелище было впечатляющее. Барбара сулыбкой подумала, как далека от этого обшарпанная квартира в Вест-Сайде, гдеона жила с матерью.

Сначала Барбара зашла в магазин «Джорджио». Там от нее неотходила продавщица в бледно-лиловых туфлях на высоком каблуке, с жемчугом вушах и розово-лиловом костюме фирмы «Норелл» стоимостью в две тысячи долларов.Ценники на вещах, висевших на вешалках, были примерно такого же уровня. Барбарасказала, что «просто хотела посмотреть», и действительно посмотрела, с трудомсдерживаясь, чтобы не хихикать. В магазине был и мужской отдел, гдепредлагались норковые шубы, фуфайки из чернобурки, прекрасные изделия из кожи изамши, и шелковые рубашки, и горы разнообразных шарфов. Она примерила шляпу,посмотрела на туфли и наконец купила себе зонтик с надписью «Джорджио». Барбаразнала, что Дафна будет над ней за это безжалостно издеваться, но она незахватила с собой зонт из Нью-Йорка, и ей хотелось что-нибудь купить. Потом оназашла в «Гермес», «Селайну» и, наконец, в «Гуччи» – это был огромный магазин сблагородным запахом кожи и бесконечными полками, заставленными изысканнымиитальянскими кожаными изделиями всевозможного вида. Она стояла в благоговенииперед витриной черных сумочек из кожи ящерицы. Там была одна сумочка, откоторой она особенно не могла оторвать глаз – простой, прямоугольной формы, соскромной золотой застежкой и наплечным ремешком. Она была из дорогой кожи,красиво сделана, без всякой вычурности. Именно такие сумки нравились Барбаре,но она не решилась спросить о цене. Она знала, что сумочка наверняка ужаснодорогая.