— Это Надежда, мачеха Лизы. — вообще не о чем мне это не говорит.

— Какая нахрен Надежда и какой Лизы?

— Антош, я как то с твоей мамой к тебе в гости приходила. — упертая какая, поглянь.

— Слушайте, хватит меня Антошей звать. Что нужно?

— Я хотела пригласить тебя к нам на ужин завтра. Лиза тебя тоже будет ждать.

— Так мачеха Лизы и сама Лиза, ни на какие ужины я не пойду это раз, мне больше не звонить, это два.

— Но Антош… Антон, я хотела тебе кое-что сказать по поводу Василисы, предупредить по-дружески.

— Не нужно мне ничего говорить и предупреждать, тем более мы не друзья. — доставучая, блять.

— Антон, послушай. У Васи в прошлом были проблемы и проблемы серьезные. Она тебя обманывает и это скажется на вашей дальнейшей жизни.

— Тебе-то какая разница? — психанул я.

— Я все-таки подруга твоей мамы. Понимаешь… — дамочка замялась, будто слова подбирала, но у меня было ощущение, что у нее давно сценарий на столе лежит. — Вася встречалась с Колей, сейчас он муж ее сестры, но тогда, она от него забеременела. Он, конечно, тоже хорош, но любовь случилась, не мог он Лизу потерять и бросил Васю. А она захотела отомстить и пришла ко мне на аборт. После я узнала, что после прерывания беременности, а я ее предупреждала, что могут быть последствия, Вася вновь попала в больницу, была операция и после нее она не может иметь детей. Нет, я все понимаю, девушке нужно найти свое место в жизни, все-таки с родителями так получилось, но мой долг тебя предупредить…

Последние слова я почти не слышал. Пришлось даже остановиться, потому что переваривать то, что наговорила эта дама, нужно было не за рулем.

— Антош, может ты все же придешь на ужин… — продолжала что-то говорить эта Надежда.

— Я сказал нет. — не выдержал и сбросил вызов.

Хотелось в ту же секунду обо всем спросить саму Васю. И дело не в том, что врала или я про нее как- то не хорошо подумал, просто… Просто я хотел знать от нее.

Посидел немного в машине, потом завел двигатель и поехал дальше. Когда позвонил Шторм я и так был уже не далеко от ее дома и естественно хотелось спросить про все, что мне наговорили и, наконец, узнать про шрамы на руке, но увидев ее состояние… слова сами застряли в глотке. Не смог.

И вот сейчас какое-то дерьмо говорит про мою Птичку, что она бесплодна. Убил бы. Убил и никогда не пожалел бы об этом.

Злило, что Вася пошла с ним. Что виделась с ним, а мне не сказала. Может, до сих пор чувства остались? А я тогда как же?

Приехал домой, нажрался, как свинья, уснул под утро. Проспал пол дня, проснулся и первым делом схватил телефон, чтоб набрать ее. Но не стал… что-то остановило. Промаялся пару часов, съездил в клуб.

А там новая напасть. Ангелина.

— Что-то тебя давно не видно Антон. Со своей зазнобой все развлекаешься? — девушка знатно подпитая начала откровенно на меня вешаться.

— Тебя это волнует? — поинтересовался я.

— Очень. Сегодня ее нет, где потерял? Неужели надоела?

— Такие, как она, не надоедают, Ангелина. Никогда.

Сказал это и понял, что так просто Вася от меня никуда не денется. Мне все равно, что там было до меня. Все равно если даже она действительно бесплодна. На все параллельно. Важно лишь то, чтоб она меня любила. Любила и хотела видеть рядом с собой только меня.

Сорвался с клуба и поехал к ней. К той, которую полюбил еще мелким прыщавым сопляком. К той, от которой захватывало дух всегда, и тогда когда она была двенадцатилетним ребенком и сейчас, когда восхитительно прекрасна в свои двадцать.

Цветочный магазин. Самый огромный букет, который только смогли собрать за малое время и снова в дороге. У ее подъезда темно. В ее окнах тусклый свет, скорее всего от телевизора. Не спит.

Дурак. Какой же я чертов дурак. Оставил ее, бросил, уехал и слова не сказал. А она? Молчала. Не потребовала объяснений, не закатила истерик или не искала ненужных оправданий. К черту все. Все к черту, блять. Люблю ее до потери пульса, по потери самого себя. Моя Снегурка. Моя Птичка!

Подъезд… нужный этаж… звонок в дверь и тишина… спустя не измеримое мной количество времени дверь открывается и я вижу свою девочку. Такую маленькую, красивую и нежную. Плакала, шмыгает носом и круглыми глазами смотрит на меня, как на приведение. А я с места сдвинуться не могу, потому что читаю боль в ее глазах. Боль, которую причинил сам. Та боль, что плескалась во мне последние сутки. Дурак…

— Ты пришел? — тихо-тихо, почти шепотом спросила меня Птичкина.

— Больше не уйду, обещаю! — Так же ответил я и зашел в ее квартиру.

Еще долю секунды мы смотрели глаза в глаза, а потом набросились друг на друга, как изголодавшиеся звери. Букет улетел куда-то на пол, за ним моя куртка, а следом и Васин халат.

Одежду срывали по дороге до кровати. Уже к комнате мы были голые, лохматые и пышущие страстью. Я хотел, так хотел ее, поэтому не было сил на прелюдию. Вошел в нее под ее и мой протяжные стоны. Хорошо… именно то, что так не хватало.

Она кричала мое имя, я ее — рычал. Она царапала мне спину, я сжимал ее бедра до синяков… Первый раз мы кончили одновременно…

Пять минут на то, чтоб перевести дыхание и снова за дело.

Второй раз был нежный, долгий, незабываемый. Целовал… Целовал ее всю. Волосы, лицо, глаза, губы, скулы, шею, грудь, живот… погружался языком в ее мягкие складки и ловил такой кайф, от которого еле сдерживался. Вася в долгу не оставалась и буквально вылизывала мое тело. То как она делала минет…ммм… слов нет, чтоб описать мои чувства тогда…

Мы занимались сексом. Мы трахались. Мы занимались любовью. Столько всего мы переделали за ночь, что и жизни не хватит, чтоб описать это.

Уже ближе к утру уставшие, потные, но безумно счастливые, лежали в кровати и пытались отдышаться. Как уснули не заметили…

Проснулись к обеду.

— Черт, учебу всю проспала, — вздохнула Васька и плюхнулась обратно на подушку.

— К черту учебу. Я заказываю обед. Кто первый в душ?

Птичкину, как ветром сдуло с постели.

Поздно позавтракав или рано пообедав, мы сели смотреть какой-то фильм. Этот день был объявлен выходным.

— Вась? — позвал я Птичку, прижимая к себе ближе.

— Мм?

— Расскажи мне все…

Антон

После моей просьбы Вася напряглась. Молчала. Я не торопил и сам пытался успокоиться. Что-то внутри меня настойчиво взывало к внутреннему зверю.

— А что можно рассказать? Жила, как все. Почти. Влюбилась, как все. Почти. Потом беременность, аборт, бесплодие. Вот и все.