– Черт, больно-то как…

Капитан торопливо метнулся к раненому.

– Анатоль! Ты слышишь меня, Анатоль!

Нет, не слышал, только начал просить воды. Алекс грозно уставился на фурлейта.

– Воды ни в коем случае не давать, как бы ни просил!

– Так точно, господин капитан, не дам!

Капитан выбрался из фургона наружу и приказал:

– Гони в госпиталь!!! Живым не довезешь, шкуру спущу!!!

Щелкнул кнут, фурлейт погнал свой транспорт обратно к руоссийским позициям, откуда сегодня утром началось наступление на Лочев. Погнал, это громко сказано. Обозный фургон, запряженный парой тяжеловозов, не самый быстрый способ доставки раненого в госпиталь, но другого под рукой не было. Капитан Магу продолжил руководить действиями своих подчиненных, то и дело подгоняя солдат, но время от времени он оглядывался, отыскивая взглядом ползущий по полю фургон.

Как ни подгонял капитан подчиненных, а сбор убитых и их оружия затянулся до самой темноты. Рассудив, что на ночь глядя явно не следует выступать обратно к месту дислокации полка, Алекс приказал разбить лагерь на том же месте, где рота провела предыдущую ночь. Теперь никто не запрещал жечь костры, поэтому была возможность приготовить горячий ужин и провести ночь в тепле.

Утром, прежде чем рота тронулась в обратный путь, Алекс нашел время заехать в госпиталь гвардейского полка. К его разочарованию, госпиталь со всеми ранеными успел убыть. На месте осталась одна-единственная палатка, в которую сложили тех, кому медицина помочь была бессильна. При них оставили двух санитаров, одного из них, того, что выглядел посмышленее, капитан Магу и взял в оборот.

– Давай вспоминай! Капитан Червонозерский из гвардейского гренадерского, ранение в живот. Вспомнил?

– Вроде вспомнил, господин капитан.

– Так «вроде» или вспомнил?

– Вспомнил, господин капитан, был такой, точно был!

– И что с ним? Живой?

– Вроде живой…

– Так «вроде» или живой?

– Живой… Вроде… Был… Господин капитан, тут такое творилось! Руки-ноги отрезанные ведрами выносили! Нет, если бы помер, я бы точно запомнил. А раз не помню, чтобы хоронили, значит, увезли его.

– А куда его эвакуировали?

– Куда и всех, в Ясен…

Поняв, что большего от этого «сообразительного» санитара ему не добиться, Алекс вернулся к роте. Все равно обратный путь лежал через Ясен, а там можно будет изыскать возможность навести справки о состоянии здоровья гвардии капитана Червонозерского.

На обратный путь рота затратила намного больше времени, чем на дорогу к Лочеву. Во-первых, начала сказываться усталость, да и моральное состояние солдат после работы похоронщиками было подавленным. Во-вторых, с началом очередной оттепели дорогу развезло. Солдатские сапоги вязли в грязи, как и колеса обозных телег, а также фургонов санитарных транспортов. Временами обозные лошади не могли втащить повозки на подъем, они вставали, тяжело поводя боками и не реагируя на крики фурлейтов и удары кнута. Приходилось оказывать обозным помощь. Там, где не могли справиться лошади, выручали руки и плечи руоссийских солдат.

В один из дней, когда рота вставала на ночевку у дороги, записной ротный остряк подкатил к Алексу с вопросом:

– Господин капитан, ежели мы заместо лошадей телеги тягаем, так может нам от казны и овес за это полагается?

Находившиеся поблизости солдаты тут же насторожили уши в ожидании ответа ротного командира. Пришлось спешно придумать ответ, который хоть немного поднял бы дух нижних чинов.

– Овсом могут питаться только лошади и бритунийцы. Ты, часом, не бритунийский шпион, если так по овсу соскучился?

– Никак нет, господин капитан, – выпучил глаза рядовой. – Да как же можно…

– В таком случае овес ты получишь, только когда мы тебя в артельную телегу запряжем вместо лошади! Согласен? Нет? Тогда топай за перловкой и мне заодно принеси.

– Слушаюсь, господин капитан!

В походе ротный командир питался из солдатского котла, за что исправно вносил соответствующую сумму в артельную кассу. Сваренная на воде перловка малость отдавала синевой. В этой липкой массе местами виднелись желтоватые пятна какого-то жира. На соли артельщик в очередной раз сэкономил. Очень захотелось дать мерзавцу в морду, да кашу надо было съесть, пока она не остыла, холодная каша становилась совсем уже несъедобной.

К месту дислокации полка рота прибыла в первой половине дня. Еще в полуверсте от деревни капитан Магу заметил неладное – в населенном пункте царила какая-то суета, мелькали между домов солдаты и лошади. Едва только солдатские сапоги сменили дорожную грязь на уличную, как стала ясна причина происходившего – полк явно готовился к передислокации.

Встречать вернувшуюся роту вышел сам командир полка. Приняв рапорт капитана Магу и уточнив потери, подполковник Чанаев поинтересовался:

– А разве посыльный мой до вас не добрался?

– Никак нет, господин подполковник, видимо, в дороге разминулись.

– В таком случае, господин капитан, вам крупно не повезло. Получен приказ о передислокации полка в Лочев, будем там гарнизонную службу справлять.

Алекс едва удержался от того, чтобы не высказать при начальстве все те чувства, которые он испытывал в тот момент.

– Вполне вас понимаю, – сочувственно склонил голову подполковник, – но приказ есть приказ. Основные подразделения полка выступают сегодня, а обоз и тылы – завтра. Вашей роте разрешаю остаться здесь до завтра.

– Премного благодарен, господин полковник!

Это означало, что в Лочев пятая рота прибудет последней, следовательно, квартиры ей достанутся по остаточному принципу, то есть самые худшие. Но другого выхода не было, сразу развернуться и проделать обратный тридцативерстный путь по разбитым и расквашенным горным дорогам не было никаких сил, ни физических, ни моральных. Алекс только рукой махнул.

– Р-разойдись!

Строй серых шинелей тут же смешался, как смешались радость возвращения и досада от напрасно проделанного пути, да еще и с такими трудностями. А завтра, толком не отдохнув и не отоспавшись, предстояло топать обратно.

Сам капитан Магу отправился на свою прежнюю квартиру. Больше всех возвращению офицера обрадовалась, естественно, Гражка. Женщина без особой нужды вертелась возле Алекса, то и дело вроде бы случайно касаясь его. Но смертельно уставшему офицеру сейчас было не до ее прелестей, хотелось только как можно быстрее набить брюхо и завалиться спать. Наконец, Кирян шуганул дочку заниматься хозяйством, и у Алекса появилась возможность спокойно поесть.

Как добрался до кровати, офицер не помнил, но проснулся он в полной темноте, лежавшим под одеялом и раздетым до исподнего. Еще не успев осознать, что именно его разбудило, Алекс подскочил, одновременно пытаясь схватиться за обычно лежавший в изголовье «гранд».