Никакого официального разбирательства не было, как и ожидал Алекс, путешествие закончилось прямиком в кабинете Александриса II. Перед императором он предстал еще при сабле, но уже без револьвера. Приговор был вынесен заранее, и вот теперь предстояло его выслушать.

– Мало того что вы, господин капитан, в окна к моим племянницам приноровились лазить, так еще и две империи чуть не втравили в новую войну, едва только успела закончиться прежняя. У вас есть что сказать в свое оправдание?

– Никак нет, ваше императорское величество!

«Лишение всех званий и достоинств с публичным повешеньем. Давненько в империи такого не практиковали». Странно, но страха совсем не было, только волнение. Неизвестность выматывала душу, хотелось уже хоть какой-то определенности, пусть и самой ужасной.

– Прошу только не наказывать остальных, они действовали по моему приказу!

– Каждый ответит в соответствии с им содеянным, – отрезал Александрис. – Вы знаете, что это?

Император продемонстрировал капитану несколько сложенных вместе листов плотной, явно очень дорогой бумаги, исписанной крупным четким почерком с завитушками.

– Никак нет, ваше императорское величество!

– Это ваше представление к ордену Святого Егория второй степени за Олумоц, уже поддержанное генералом Скоблиным и утвержденное Думой кавалеров этого ордена. Осталось поставить одну только подпись. А вот это…

Император взял со стола еще один лист.

– Ваше представление к очередному званию досрочно. Теперь смотрите, что я с ним сделаю.

Александрис разорвал листы пополам и выбросил их в мусорную корзину. Прощай блестящая карьера, досрочное повышение в звании и должности. «Бессрочная каторга с возможным помилованием лет через пятьдесят». Сердце в груди стучало, как кузнечный молот.

– Я могу вас понять как истинно верующий человек, но не могу простить как император.

«Ого! Все не так плохо! Пятьдесят лет каторги и помилование через двадцать лет, если доживу. Что вряд ли».

– Вас, капитан, следовало бы публично и примерно наказать, но уж больно за вас хлопочет барон Люменкрофт. Даже предположить не могу, какую услугу вы оказали министру двора, коли он так старается. Поэтому, только из уважения к старику…

Император сделал паузу. «Пять лет арестантской роты…»

– Отставка с правом ношения мундира и полной пенсией!

Алексу показалось, что он ослышался. Капитан едва не попросил Александриса повторить вынесенный вердикт, от этого поступка его удержали остатки благоразумия во внезапно зашумевшей голове. «Да, силен старик! Не ожидал. За едва не развязанную войну отделался, можно сказать, легким испугом».

– Не стойте истуканом, господин отставной капитан, ступайте, пока я не передумал, и постарайтесь сделать так, чтобы я о вас ничего больше не слышал!

Четверть часа спустя, покачиваясь на диванчике пролетки наемного извозчика, Алекс ощущал себя счастливейшим человеком в империи. Вполне мог бы ехать сейчас в казенной карете, зажатым между двумя жандармами. Потом Алекс прикинул собственную выслугу плюс кавалерские, выходило негусто. «Чтобы не сидеть у отца на шее, придется найти какую-нибудь работу».