— Нет, у меня в комнате. Залезешь в окно. Ты же не Фелан, чтобы бледнеть, забравшись на табуретку! Всего-то второй этаж!

Второй ярус замка — высота не малая. К счастью, рядом растет большой дуб и на его толстые сучья можно опереться, когда руки и ноги не находят опоры в камне. Но ветки так и норовят выколоть глаза!

— Ты знала, насколько трудно сюда забраться, сестренка? — юноша ввалился в комнату и почувствовал головокружение. Правда, не от страха и усилий, а от голода.

— Легко. Я и сама умею.

Гостя ждал роскошный ужин из того, что Амаранта сумела стащить на кухне и одеяло на полу. С недавних пор Север понял, что взаимные чувства можно выразить гораздо более пылко, чем поцелуи в щеку. Конечно, до этого додумалась сестра: кто, как не она, умеет лучше всех делать то, что запрещено! Устав от объятий, они улеглись в свои постели.

За полгода разлуки Северон сильно изменился: раздался в плечах и стал выше ростом. Издалека его можно было принять за взрослого мужчину, — Моран не сразу узнала брата. Поворочавшись еще немного, она свесилась с кровати:

— Ты спишь?

— Спасибо, что спросила! Теперь нет.

— Перебирайся ко мне. Только разденься. Совсем.

Северон помедлил одно мгновение и лег рядом.

— Так честнее и лучше. Ты же любишь меня, Амаранта?

— Еще немного — и мне надоест это повторять.

Брат оказался смелее ее ожиданий. Надо сказать, что она передумала… Или — не надо?

— Ты не бойся, ладно? Я осторожно.

— Я буду тебя бояться?! А то я любви не пробовала!

— Что ты сказала?!

— Север, я наврала.

Следующие два дня стали настолько счастливыми, что воспоминаний о них хватило на годы. Утром Моран совершила очередной набег на кладовые замка, а Северон поджидал ее у реки на большом камне.

— Сейчас мы будем купаться! — Амаранта стащила платье, с усмешкой глядя на брата.

— С ума сошла? Вода ледяная!

— А камни горячие!

В самых глубоких местах вода доходила до груди, но все равно можно было даже нырять. Моран плавала хорошо, Северон — нет. Она нашла новое веселое развлечение — его пугать. А потом они валялись на раскаленных валунах, ели, целовались и занимались любовью. И спали вместе, пока их не застукал дядя Отвальд, нагрянувший из Архоны.

«Его пощечина досталась мне, а не Северону. И за дело».

Вино закончилось. Моран замерзла, но, выбравшись из бассейна, почувствовала себя чистой. Солнце перевалило к западу, еще немного — и совсем стемнеет. Ночи на Сирион спускаются быстро.

* * *

Завидев блестящий предмет посреди дороги, Амаранта пошла быстрее. Приглядевшись, она поняла, что это бокал, оставленный утром.

— Хожу кругами, — констатировала она, — ладно, захвачу еще «пойла» — разбойники называли так все, что могло гореть. Вряд ли они пили настолько дорогое вино когда-нибудь. Если сосчитать годы выдержки, оно стоит целое состояние!

И только проходя мимо бокала, налитого Сайдерису, Моран вздрогнула и остановилась. Он был пуст: не опрокинут, не разбит, не пролит. Вино исчезло, оставив по краям красные следы.

— Разве я пила из него? Нет!

Не веря своим глазам, она опустилась на одно колено, рассматривая жуткую находку, объяснения которой не находилось. Амаранта могла поклясться, что не подносила второй бокал ко рту. Сердце заныло в предчувствии нехорошего. Потерев рукой лоб в безнадежной попытке прогнать тревожные мысли, она спустилась в погреб и достала еще две бутылки. В доме предателей стояла тишина.

— Посмотрю сейчас. Вдруг наверху я найду что-нибудь полезное?

Второй этаж оказался обычной жилой комнатой. Не такой роскошной, как апартаменты дома свиданий, но вполне симпатичной. Скользнув взглядом по мебели, обитой серо-синей тканью, Моран поднялась еще выше и попала в полутемный кабинет с окном, прикрытым деревянной доской со сквозными узорами. Комната до боли напоминала библиотеку Галара. Амаранте показалось, что стоит раскрыть окно, и она окажется в Галадэне, увидит внизу разноцветные камешки дорожек и фигуры знакомых эльфов, не спеша шагающих по своим делам. Поддавшись искушению, Моран ступила на крепкие доски пола, подошла к окну и растворила ставни.

Свет заходящего солнца скользнул по книжным полкам, заполненным от края до края и большой напольной лампе с желтым абажуром. Не хватает только мягкого кресла, в котором Моран провела не одну ночь… Обернувшись, она увидела письменный стол и вздрогнула от неожиданности. Оказывается, Амаранта была здесь не одна!

— О! Ну чего я испугалась! Он же мертв!

Эльф покойно сидел в кресле и смотрел на корешки знакомых книг пустыми глазницами, положив костлявые пальцы на удобные подлокотники. Его богатая одежда неплохо сохранилась, а черные волосы ниспадали прямыми прядями на плечи. Они были как живые, и поблескивали, не утратив цвет и гладкую шелковистость.

— У Ханлейта были такие же, но короткие, — почему-то вспомнила Амаранта, — я ухожу.

Но она продолжала стоять, как завороженная. Вот в чем секрет домов, запертых изнутри: их жители остались в цитадели, по какой-то причине отказавшись ее покинуть. А то, что Сирион именно оставили, а не завоевали — у Моран уже не осталось сомнений.

— Ты принял яд, верно? Однажды вечером ты сел в любимое кресло и ждал при свете лампы, пока отрава подействует. Решив однажды, что умереть — правильнее всего, ты не боялся. Ты запер дом, чтобы никто не нарушил твой покой. Прости меня.

Сердце Сириона опустело, но потомки тех, кто мостил останками дороги, живы и поныне, — их кровь течет в жилах эльфов Эрендола. Амаранта не стала подниматься выше. Возможно, там есть еще кто-то, но беспокоить их вечный сон не стоит.

Окончательно протрезвев и ругая себя за бессмысленное бегство, Моран сосредоточилась на том, чтобы вернуться к исходной точке своего путешествия. Она отыскала площадь и бордель еще засветло. Приветственно открытая дверь дома свиданий приглашала войти. Огонь в камине погас, на каменном полу первого этажа валялись сухие ветки и мусор, занесенные ветром.

— Я могла устроить пожар! А еще я разлила масло, и теперь нечем засветить лампу. Поднимусь на этаж выше и открою ставни — так я буду знать, когда наступит утро.

Амаранта так и сделала. Если тот, кто напугал ее до смерти, действительно появлялся — то следов своего присутствия не оставил. Примятый ворс ковра рассказывал лишь о том, как она тут топталась, и даже самому громкому и жуткому звуку, что выгнал Моран на улицу, нашлось объяснение: на полу валялся круглый шар из матового стекла. «Это сфера-тюрьма!» — подумала Амаранта, поднимая его и рассматривая. Нет, просто светильник, полый внутри, с отверстием для свечи. А вот и место, откуда он упал — с подставки из лозы, рассыпавшейся в труху.