Удовлетворить любопытство я решаю сразу по приходу и, глядя, как племянники снимают полушубки, уточняю у вышедшей встретить нас Адель:

— Это к Джо, да?

— К Джо, — кивает она, — что-то у них там случилось.

— Где?

Но этот вопрос с подобным успехом я могла бы задать и стене: сестра никогда не отвечает. Вот и сейчас она пожимает плечами и, смахнув со лба рыжую прядь, уходит на кухню, откуда уже тянутся соблазнительные ароматы сдобы и жареного мяса.

— Идите мыть руки и одевайтесь к столу, — подмигиваю я ребятне: в отсутствие родителей мой авторитет возрастает в разы. Так происходит и в этот раз: Лой и Тайра послушно направляются в ванну, а затем поднимаются на второй этаж. Переодеваться они будут сами — Джо настаивает на развитии самостоятельности.

Я и сама ненадолго отстаю: оказавшись в комнате, быстро меняю штаны и свитер на праздничное платье и, убрав волосы назад, скрепляю их серебряным гребнем с бирюзой: сестре будет приятно видеть, что я ношу её подарок. Настенное зеркало отражением радует и, покрутившись перед ним пару минут, я возвращаюсь на первый этаж, мысленно готовясь к работе.

Так оно и выходит: следующий час я занята по уши: сервирую стол, заправляю салаты и даже выбегаю к булочнику за хлебом: для птиц Лой прихватизировал явно не вчерашнюю булку. Но в итоге все получается даже лучше, чем хотелось: на столе, кроме салатов, находят место и рулетики с ветчиной, и сырные шарики, и даже мои любимые бутерброды с красной рыбой. Украсив центр кулинарной экспозиции небольшим еловым венком, я устраиваюсь в кресле у древа, сквозь прикрытые ресницы наблюдая, как Адель наводит последние штрихи.

Я люблю быть дома на праздник и прошлый день Отца, пропущенный мной из-за работы, воспринимался тяжело. Но все проходит и сейчас, глядя, как за тонкой занавеской хлопьями падает снег, я чувствую, как внутри возрождается, постепенно разгораясь, крошечная вера в чудо. Как в детстве.

Джо выезжает из кабинета в тот момент, когда Адель, приглушив свет, зажигает свечи на cтоле.

— Общий передатчик не работает, — сетует мужчина, — наверное, снег провода перебил.

От такой новости я подбираюсь: подобные сюрпризы мне не в радость. Но Адель тут же пресекает мою тревожность:

— Мейд, не волнуйся! У тебя официальный выходной, если что — найдут выход.

— Ну мало ли… — пытаюсь возражать я, но быстро сдаюсь: сестру переспорить невозможно. Да и Джо, чувствуя моё состояние, тут же успокаивает:

— У тебя в деле есть номер моего рабочего передатчика. Поверь, если понадобишься — отыщут. Ты ведь сказала, куда поедешь на праздники?

В словах мужчины есть резон, поэтому я успокаиваюсь окончательно, а ворвавшиеся в гостиную два вихря и вовсе гасят мои эмоции на корню, заставляя переключиться на дела семейные.

Мы долго сидим за столом: отдаем дань кулинарному таланту Адель, по очереди загадываем желания, а затем долго делимся итогами прошедшего года. Рассказывая о Максвелле, я не жалую домашних подробностями, оставляя инквизитора под знаком инкогнито. О причинах такого странного желания мне задумываться не хочется и не приходится: лишних вопросов мне не задают. Кажется, Адель понимает причину и лишь кивает, когда я завершаю свой и без того короткий рассказ.

— Я думаю, отличный был год, — подводит черту под сказанным Джо, — главное, чтобы следующий был не хуже.

Я с ним согласна и, отпивая из бокала шампанского, мысленно желаю того же.

Ночью я долго не могу заснуть — несмотря на насыщенный день и уютный вечер мне отчего-то тревожно. Долго верчусь в кровати, а затем, закутавшись в одеяло, подхожу к окну. Освещенный лишь гирляндой сад предстает передо мной раскрашенным разноцветными пятнами. Разглядывая посаженную прошлой весной яблоню, я пытаюсь погасить непонятное волнение. Тщетно: оно лишь разрастается, пробираясь в кончики пальцев и отдаваясь в них невнятной дрожью.

Что-то происходит. И в это “что-то” отлично вписывается и неожиданный визитер Джо, и служебный дилижанс, отъезжающий от нашей калитки. Да, муж Адель действительно активно содрудничает с центральным отделом инквизиции не первый год: но чтобы так срочно, да еще в канун такого праздника… Определенно, все не так просто.

А хотя… когда все было просто?

Эти мысли пробегают в моей голове мельком, когда я набрасываю домашнее платье и вдеваю ноги в мягкие тапочки. Неожиданный перевод Морриса в центральную тюрьму, почти моментальное убийство Вермейера, а спустя пару дней — нападение на Ирмиса. До этих пор я рассматривала эти три эпизода отдельно. Но что, если они — часть одного целого?..

Дверь тихо скрипит, выпуская меня в коридор. На втором этаже стоит тишина — лишь слышно, как тикают напольные часы в небольшом холле у лестницы. Миновав небольшую пальму в огромном горшке, спускаюсь на первый этаж. Общий передатчик я решаю проигнорировать сразу: вряд ли кто-то будет натягивать провода праздничной ночью. Остается один выход — рабочий передатчик Джо.

Дверь в кабинет мужчины всегда находится под защитным заклинанием и, берясь к дверной ручке, я едва ли не молюсь Тримудрой, чтобы у меня был доступ. Срабатывает — кольнув пальцы несильной болью, ручка поддается, проваливаясь куда-то внутрь вместе с моей рукой. Я по инерции делаю шаг вперед и дверь распахивается, открывая мне дорогу в святая святых Джо.

В его кабинете никогда не бывает темноты. Вот и сейчас стоящая на подоконнике лампа освещает комнату несильным светом, выделяя груду бумаг на столе и темный силуэт передатчика рядом. Старые кнопки легко прожимаются под пальцами и уже спустя полминуты в трубке раздаются вначале гудки, а затем — знакомый голос:

— Дежурная, инквизитор Лавджой.

— Вальтц! — я едва не подпрыгиваю от радости: от мысли о том, как я буду объяснять причину звонка Алвису становится не по себе.

Инквизитору много времени для узнавания не требуется.

— Мисс Локуэл? — в его голосе прорезается едва слышимое удивление, — что случилось?

— Ничего, — качаю головой я, точно мужчина может меня видеть, — у меня есть просьба.

— Слушаю.

— Вы не могли бы проверить дверь моего кабинета? Дело в том, что… — голос неожиданно выдает кульбит и я решаю не ходить вокруг да около, — Вальтц, я оставила в сейфе пару дел. Мне хотелось бы, чтобы вы убедились, что все в порядке.

— С делами или дверью? — невозмутимо уточняет инквизитор.

— С дверью, — и, не вдаваясь в подробности, я сообщаю о тревожном заклинании.

Вальтц несколько мгновений молчит, будто размышляя о целесообразности моей просьбы, но затем все-таки подает голос:

— Хорошо, мисс Локуэл, сейчас все сделаю. Вам перезвонить?

— Только в случае… — я не решаюсь договорить.

— В случае форс-мажора, я понял, — заканчивает Вальтц за меня, а затем огорошивает неожиданным вопросом, — у вас все в порядке?