– Да что же ты со мной делаешь? Ведь утром мысобирались ехать на Мертвое море!

– Приходи утром, а там будет видно, поедем или нет.

– О, тогда черт с ним, с морем, когда мне прийти?

– В десять!

– И ты будешь моя? Как сегодня?

– Лучше, гораздо лучше, согласись, машина не самоеудобное место.

Наконец мне удалось его спровадить. Как же я устала.

Проснулась я вопреки обыкновению в половине десятого. Ивскочила как ужаленная – через полчаса явится Марат, надо успеть хотя бы душпринять и чуть-чуть подкраситься.

На моей подушке лежала записка:

«Мамуля, ты так сладко спишь, не хочется тебя будить. Вхолодильнике синий пакет – это вам с папой на дорогу. Кофе в термосе на столе.Счастливой поездки! Целую вас обоих. Д.»

Солнышко мое, обо всем позаботилась, умиленно подумала я,стоя под душем. Большая-большая, а играет в папу-маму, как маленькая. Дочкаиграет в папу-маму, а папа и мама во что играют, старые дураки? Я вылезлаиз-под душа, намазала все тело манговым кремом, ведь понятно, что в ближайшиедва часа мы никуда не поедем. Надела красивый бледно-розовый халат, привезенныймне из Италии Юриком, и только тут впервые за все это время вообще о немвспомнила.

Надо же, а ведь столько лет он занимал большое место в моейжизни. И как мне теперь разбираться с этими тремя кавалерами? Ладно,как-нибудь… А сейчас я жду Марата и при чем тут все остальные?.. Так, надохорошенько причесаться, надушиться «Баленсиагой». Нет, это нельзя, это подло!Ничего, «Кабошар» тоже сойдет. И вот я уже стою у окна и жду. Иной раз ожиданиебывает более сладостным, чем само свидание. Но только не с Маратом. У меня даженет уверенности, что он вообще явится. Он ведь мог, удовлетворив жгучеежелание, очухаться и понять, во что он влип – любовница, дочка. Я ведь даже еготелефона здесь не знаю. Так, четверть одиннадцатого… С одной стороны, это былобы лучше, я еще не совсем увязла, вот Даша – та, кажется, уже успела полюбитьсвоего папочку, но чем раньше наступит разочарование, тем легче будет егопережить. А в том, что оно наступит, я не сомневалась. Двадцать пять минутодиннадцатого – если через четверть часа он не появится, уйду на пляж и черт сним совсем. Но тут к дому подъезжает Дашкина машина, и оттуда вылезает Маратсобственной персоной. Скорее отойти от окна, чтобы он не видел, как я жду его.Еще раз глянуть в зеркало, чуть встряхнуть головой, чтобы волосы лежалисвободнее, и… Звонок. Я открыла и тут же очутилась в его объятиях.

Конечно, с утра мы никуда не поехали, до двух часов провалялисьв постели, а потом решили, что сегодня ехать к Мертвому морю уже поздно.

– Я готов целый день провести тут, с тобой, –томно проговорил Марат.

– Нетушки, давай съездим в Национальный парк, насафари.

– А что там такое?

– Как что? Ты едешь в машине, а кругом гуляют львы иразные другие звери.

– А они нас не сожрут?

– А на кой мы им сдались, они там кормленые.

– Тебе хочется туда?

– Ужасно!

– Раз так – поехали! Только я не знаю, где это, хотя уменя же есть карта, она в машине. Я уже взял Дашину машину, она внизу. Быстроодевайся и поехали.

Марат не хвастался, говоря, что за рулем он ас. Мгновенносориентировавшись по карте, он за полчаса доставил меня к воротам Национальногопарка, но сафари уже было закрыто.

– А давай просто погуляем в парке, тут таккрасиво! – предложила я.

– С удовольствием!

Он взял меня под руку, и мы пошли по дорожкам этогопрелестного парка. Светлые полянки, совсем, казалось бы, подмосковные, окруженыбыли пальмами и другими экзотическими деревьями в белом, розовом и красномцвету. Народу в этот час было совсем мало, и мы в расслабленно-лирическомнастроении брели по дорожкам, покуда не добрели до большого пруда. Там каталисьна лодках и водных велосипедах. Мы переглянулись и чуть ли не бегом бросились кпристани. Марат обратился к лодочнику по-английски. Тот развел руками – непонимаю, мол. Тогда Марат стал тыкать пальцем в водный велосипед. Лодочникподнял в ответ один палец и показал на часы, затем три раза поднял обе пятерни.

– Тридцать шекелей в час, – сообразила я.

Марат полез за кошельком, а лодочник согнулся пополам отсмеха.

– Что это он? – удивился Марат.

– Нет, ну надо же, первый раз своих не узнал! –хохотал лодочник. – Я думал, вы американцы. Я, видите ли, говорю толькопо-испански и по-португальски, но здесь, сами понимаете, это никому не нужно.Ну и, конечно, немножко на иврите. А вы, наверное, живете в Америке?

– Да нет, мы из Москвы, – сказала я.

– Гости?

– Гости!

– А я уже шесть лет как из Москвы. Очень хочетсясъездить, поглядеть, как там все теперь стало, но, как говорила моя киевскаябабушка, грошэй нэма.

– Вы не жалеете, что уехали? – поинтересовалсяМарат.

– С одной стороны, нет, по крайней мере погромов небоимся, хотя арабы тоже не сахар. А с другой стороны, многие себя тут теряют. Явот окончил МГУ, я испанист, а сами видите, чем тут занимаюсь. А мой дядька, кпримеру, в Москве был уважаемый человек, крупный инженер, ему уже шестьдесятлет, так он, извините, туалеты моет. Еще пример – дружок мой былкинооператором, а теперь дворник в Ариэле. Это нормально? Мне-то что, я ещемолодой, у меня хоть перспектива есть, а пожилым людям тяжело. Нет, я не скажу,что всем тут плохо, Боже сохрани, есть люди, которые хорошо устроились,особенно в последнее время, когда они продают там квартиры и, приезжая, имеютденьги. Мы же драпанули, как говорится, с одними чемоданами. И все равно мнелично тут неплохо, я даже в Париж съездил на экскурсию и в Испанию. Скажите, аиз Москвы я сейчас мог бы туда съездить?

– Запросто, – ответила я, – вопрос только вденьгах.

– Ну, это уже нормально. А вы, значит, сюда приехали? Ятак понимаю, простите за нескромность, в свадебное путешествие?

– Да нет, – поспешила ответить я.

– Мы к дочери сюда приехали! – заявил Марат.

– А дочь ваша что тут делает?

– Она вышла замуж, и они уехали сюда.

– И они имеют работу?

– Да, муж у нее музыкант, играет в оркестре, а онаработает на компьютере в издательской фирме, – поспешно и с удовольствиемрассказывал Марат.

– Ну, тогда я вас поздравляю, у вас взрослая замужняядочь, а вы сами как молодожены, даже завидно. Знаете что, садитесь и катайтесьна здоровье, я с земляков денег не возьму!

– Нет, так не годится! – возмутилась я. – Этоже ваш заработок!

– Ладно, вы хорошие люди, не халявщики, возьму с васполовину, и не возражайте, а то я обижусь. Пятнадцать шекелей, и ни копейкибольше! И не думайте о времени, катайтесь сколько хотите, сами видите – народусейчас мало.