Он опять выстроил конницу, вторично скомандовал атаку, но их опять встретили огнем орудий и ружей. Уцелела едва ли половина рохиллов. Ахмед-хан отвел их еще дальше; он понимал, что это бесцельные жертвы. В это время быстрым маршем подоспела пехота рохиллов, кинулась со штыками на второе каре англичан, стрелы метко летели в английских солдат. Но второе каре так же расступилось, так же открылся артиллерийский огонь, и скоро первые ряды осаждавших превратились в груды мертвых тел.

Рохиллы потерпели сильный урон. Сбоку выступила английская кавалерия и, хотя конные рохиллы ринулись ей навстречу, не смогли выдержать страшного натиска. Рохиллы еще держались в полном порядке, но им приходилось отступать, постоянно отбиваясь от кавалерии под артиллерийским огнем. Они уже были оттеснены на половину дороги к лагерю, когда из середины английской позиции раздался протяжный сигнал. Артиллерия немедленно смолкла, и кавалерия отступила.

Атака была отражена, и превосходство английского войска доказано.

Необходимое для положения англичан в Азии убеждение в непобедимости их оружия было вновь подтверждено. Полковник Чампион исполнил свой долг и был доволен. Суджи Даула был побежден, решение зависело от английского командира, и полковник думал, что еще могут начаться переговоры, которые почетным подчинением рохиллов избавят это храброе и благородное племя от уничтожения или унизительного рабства.

Несколько минут на обширном поле сражения царила глубокая тишина. Рохиллы стояли на месте, на которое были оттеснены, англичане снова составили каре.

Полковник Чампион ехал перед фронтом, как бы ожидая, что Ахмед-хан вышлет гонца просить его посредничества.

Сэр Вильям ехал рядом с ним и с напряженным участием смотрел на уцелевших храбрых противников.

Но сражение приняло неожиданный оборот. Полковнику Мартину и всадникам набоба удалось наконец удержать разбегавшееся войско и сплотить его до известной степени. Страх воинов Суджи Даулы пропал, когда увидали, что рохиллы отражены англичанами, и они опять воспрянули духом.

Даже набоб вновь сел на слона и объехал ряды войска, грозя страшными наказаниями трусливым и обещая храбрым богатые награды. Телохранители выстроились по бокам, и скоро войско Аудэ большим полукругом ринулось вперед.

Рохиллы тесно сплотились.

Ахмед-хан спокойно отдавал приказания.

— Надо умирать, братья, если небо не совершит чуда, — говорил он, — я знаю, ни один из вас не сдастся живым в руки врагов. Суджи Даула не похвастается, что у него есть хоть один раб-рохилл. Жалких наемников хитрого набоба, изменника Моголу и пророку, мы разбили, но не могли выдержать борьбы с англичанами. Они предали нас нашим врагам и призвали на себя гнев Божий. Если бы англичане покорили весь Индостан, они все-таки будут позорно изгнаны более сильным противником из страны, которой овладели путем жестокой несправедливости и измены. Суд Божий совершается медленно, но он неотвратим, и наша гибель будет отомщена, хотя бы и через столетия.

Он выхватил саблю и стал во главе конницы, чтобы своим примером воодушевить воинов драться до последней капли крови и умереть вместе с ними.

Полчища Аудэ все наступали с трех сторон на плотную кучку рохилл. Завязалась дикая, страшная борьба; ряды нападавших падали, пронзенные стрелами, но численность неприятеля была слишком велика. Завязалась рукопашная борьба, перешедшая в ужасную резню, так как каждый рохилл, уложив многих врагов, сам падал, наконец, сраженным. Конные воины, окруженные телохранителями Суджи Даулы, отчаянно защищались и тоже валились один за другим.

Ахмед-хан собрал около себя горсть самых храбрых воинов, сабля его без промаха как молния сверкала в воздухе.

Но и эта горсть, стоявшая как незыблемая скала, все редела.

Полковник Чампион был в негодовании от внезапного оборота дела.

— О, эти подлецы, эти трусливые варвары! — вскричал он, сжимая кулаки. — Мы должны были драться, а они пользуются победой и, как палачи, режут храбрых воинов!

В рядах английских войск тоже раздавались громкие проклятия и выражения негодования.

— Ступайте туда, сэр Вильям, — приказал полковник, — возьмите эскадрон солдат и спасите кого можно, прежде всего благородного Ахмед-хана, а если эти мерзавцы не захотят повиноваться, я велю стрелять в них из орудий.

Сэр Вильям отдал приказ эскадрону и помчался к месту боя.

Незадолго перед тем из лагеря рохиллов выехала Фатме и стрелой пустилась на своей маленькой быстрой лошадке.

Она спрятала волосы под чалмой, сбросила длинный кафтан и, сидя без седла, на одной попоне, действительно походила на мальчика. Она доскакала до места сражения и пробралась к отцу, убивая острым кинжалом солдат Аудэ, преграждавших ей дорогу. Ее точно охраняла чудодейственная сила. Она добралась до Ахмед-хана, несколько раз раненного пиками, но с неослабевающей силой действовавшего саблей.

— Я тут, отец, — вскричала Фатме, становясь около Ахмед-хана, — я пришла умереть с тобой!

Хан испугался.

— Ты? Здесь не место женщине… Если тебя увидят…

— Залог свободы при мне! Я не хочу умирать одна… Я хочу вместе с тобой подняться на небо!

Она больше не могла говорить, враги напирали, сабля Ахмед-хана сверкала. Фатме осталась около него и одному из воинов Аудэ, занесшему саблю над головой ее отца, она, перегнувшись с лошади, вонзила кинжал в грудь, и он повалился навзничь. Ее присутствие воодушевляло рохиллов, они так отчаянно отбивались, что враги подступали нерешительно. В пылу боя чалма Фатме соскользнула, и волосы рассыпались по плечам.

— Это женщина! — вскричал Суджи Даула. — Вперед… Кто приведет ее ко мне, тот может брать все, что хочет, из моих сокровищ!

Он послал своих телохранителей в бой и рохиллы были снова окружены со всех сторон. Груды тел все росли. Ахмед-хан вдруг упал с лошади. Фатме тоже соскочила, обхватила отца и прижала к себе его голову.

— Рана смертельна, — слабым голосом проговорил Ахмед-хан, — да благословит тебя Бог, дитя мое… Он милостив, что дает мне умереть на твоих руках… Минута настала.

Последние рохиллы были убиты, телохранители Суджи Даулы подступали, жадно протягивая руки к Фатме. Она достала хрустальный флакончик и поднесла его к губам…

Вдруг наступающие испуганно отшатнулись, послышался конский топот. Сэр Вильям скакал на взмыленной лошади; он узнал Ахмед-хана и велел своим солдатам окружить раненого военачальника. Приказание было немедленно исполнено, и, хотя воины Аудэ негодовали, никто не осмелился приблизиться.

— И вы пришли порадоваться, глядя на дело рук своих? — проговорил Ахмед-хан, тяжело поднимая голову. — Я хорошо помню вас, но не думал, что гибель храбрых воинов будет для вас желанным зрелищем!

— Я пришел вас спасти, благородный хан! — вскричал сэр Вильям, соскакивая с лошади и отдавая честь. — Никто не посмеет тронуть вас, вы не подвергнетесь позорному плену… Я буду охранять вас и ручаюсь моей честью за вашу жизнь и свободу!