— А! О! — выдал Лев и замахал руками. — Проходи! Да проходи ты! Не разувайся!

Он принялся суетливо оправлять пижаму и приглаживать растрепанные волосы, а потом сложил ширму. За той обнаружился самый обычный журнальный столик с чайником, сахарницей и вазочкой, полной печенья; рядом притулилась шахматная доска. Там же высилось сразу несколько стопок потрёпанных книг и ещё с десяток валялись открытыми или с вложенными меж листов закладками. И никакой художественной литературы — сплошь теоретические труды по управлению сверхэнергией.

Я всё же снял босоножки, ступил на войлочный пол и прикрыл за собой дверь.

— На обстановку внимания не обращай! — попросил Лев. — Сюда всяких помещают, у некоторых с головой совсем плохо. Главное, комната отлично экранирована — в стенах заземлённая металлическая сетка. Правда, до ноосферы при желании можно дотянуться и отсюда.

— До ноосферы? — опешил я.

Возникло подозрение, что с душевным здоровьем товарища не всё так просто, и тот будто угадал эти мысли по выражению моего лица.

— Ну, Петя! Надо же помимо детективов ещё и научные журналы читать! Сверхэнергия пронизывает весь мир, все люди подсознательно взаимодействуют с ней, и с помощью определённых техник можно даже влиять на чужие сны. И это не я выдумал! Это официальная теория! Вот смотри!

Я машинально принял книгу с заголовком «Практики работы с ноосферой» и двумя штампами: «ДСП» и закрытого хранилища РИИФС.

Для служебного пользования? Ого!

— И откуда это у тебя?

— Снабжают! — неопределённо махнул рукой Лев и указал на столик. — Присаживайся, чай пить будем! — Он воткнул вилку электрического чайника в розетку и устроился на войлочном полу, по-восточному скрестив ноги. — Извини, стульев нет. Да ты рассказывай, рассказывай!

Я скопировал позу товарища и поведал ему об инициации и последующем распределении, не забыл упомянуть и встречу с Лией.

— Какая же она шумная! — поморщился Лев. — Нет, не в плане голоса. Эмоции так и хлещут, сверхэнергия от неё просто волнами расходится. Чуть мозг не поджарила. Так и подумал, что из неё отличный пирокинетик выйдет.

Дальше мы стали пить чай вприкуску с печеньем и разыграли несколько партий в шахматы. Доска тоже оказалась войлочной, а фигуры мягкими и плоскими, пользоваться ими было непривычно. Хотелось обсудить общих знакомых, но Лев болтал просто без умолку, и оставалось лишь слушать, кивать и поддакивать. Говорил он преимущественно о теоретических аспектах управления сверхэнергией, да ещё частенько проводил параллели с экзотическими восточными практиками, толковал о значимости правильного дыхания, медитаций и укрепления внутренней энергетики.

Потом Лев замолчал, глянул на меня с непонятным выражением и вдруг завил:

— Знаешь, Петя, а ведь ты подарил мне надежду.

— Это как? — опешил я от неожиданности.

— Для человека с моей чувствительностью открыты два пути: добровольное затворничество в таком вот замечательном месте или приём препаратов, которые не только понижают ментальную чувствительность, но и угнетающе действуют на нервную систему.

— А что же я?

— Твой случай показал, что мой дар не всесилен. Я ведь первый, кто прошёл инициацию в первом румбе первого витка и остался в здравом рассудке, такой вот казус. Но раз и я не могу пробиться через твой барьер, значит, хотя бы и чисто теоретически способен ослабить собственный потенциал настолько, что перестану непроизвольно считывать чужой эмоциональный фон. Тут есть о чём подумать.

Я понял, что пришло время прощаться, встал и протянул товарищу руку. Тот ответил на рукопожатие и попросил:

— Заглядывай, как сможешь. Буду рад.

Когда же я дошёл до двери и обернулся, Лев уже сидел на матраце с натянутой на голову наволочкой. Хотелось думать, что ему просто мешает медитировать мерцание электрической лампы под потолком.

Утро понедельника началось с построения, ровно как и остальные до него, но кое-чем оно всё же из общего ряда выбивалось. В шеренге мы на этот раз стояли не все, весь какой-то помятый Матвей Пахота переминался с ноги на ногу рядом со старшиной.

Дыба был зол. Ну или изображал злость куда лучше обычного. Так-то мне казалось, что старшине на всё плевать с высокой колокольни, просто использовать кнут в обучении куда проще пряника, а тут у него чуть ли не дым из ушей валил.

— Самоконтроль! — прорычал он, перестав пучить глаза. — Самоконтроль важен для всех, но нет ничего важнее самоконтроля для тех, кто взялся оперировать сверхэнергией! Алкогольное опьянение недопустимо! Пьяные совершают нелогичные и даже глупые поступки и теряют способность адекватно оценивать свои действия. Никакого алкоголя! Он для вас под строжайшим запретом, и всех об этом предупреждали! Всех и неоднократно! И что же делает этот дегенерат? Он тащит через пропускной пункт бутылку водки, а от самого разит перегаром так, что мухи дохнут!

— Я всего рюмочку пропустил! — попытался оправдаться здоровяк, но взгляда от носков своих ботинок так и не оторвал.

Прежде видеть его в столь пришибленном состоянии ещё не доводилось, и Фёдор Маленский поспешил прийти на помощь одному из деревенских.

— Господин старшина! Матвей — не пьяница! Он просто собирался угостить товарищей!

Уж лучше бы наш староста промолчал. Дыбу при этих словах аж затрясло от бешенства.

— То есть, хотел споить других курсантов? Я правильно понимаю?!

— Да чего там с бутылки на всех было бы? — не удержал языка за зубами проштрафившийся здоровяк.

Старшина чуть не задохнулся от возмущения, но на крик всё же не сорвался, лишь шумно выдохнул и распорядился:

— Линь, после училища отведёшь его к мастеру. Один чёрт, такого учить — только портить. Всё, к разминке приступить!

Мы разогрелись, растянулись, перешли к спортивным снарядам, и после двух дней отдыха давались мне упражнения несравненно проще. Взмок, конечно, зато все подходы выполнил.

Уже когда шли к душу, Василь нагнал меня и негромко, так чтобы не услышали остальные, шепнул:

— А Федя молодец, красиво этого дурачка разыграл. Далеко пойдёт!

— Это как? — не понял я.

— Да ты сам подумай — кому бы ещё Матвей водку согласился пронести? Товарищей угостить? Ха, три раза!

— Думаешь, Барчук его об этом попросил?

— А кто ещё? Нет, этого дурачка и так бы старостой не назначили, но теперь ему и обижаться не на кого. Сам попался!

Я кивнул. Матвея мне было нисколько не жаль. Не из-за какой-то душевной черствости, просто опостылело выполнять роль манекена, на котором отрабатывают приёмы все кому не лень. А тут замена появится. Плохо разве? Да вот ещё!

Второе новшество поджидало в училище. Нет, практические занятия на силовых установках прошли в прежнем режиме: сначала прорабатывали скорость обращения к энергии, её накопление и выброс, потом пытались повысить пиковую мощность и увеличить общую выносливость. За прошедшую неделю мой потенциал подрос до семнадцати киловатт, а на своей не так давно ещё максимальной девятке я мог продержаться без малого двадцать минут, вот только радоваться тут было особо нечему.