тепло. Он поднял правую руку и обвёл пространство вокруг себя. – Взгляни. У нас тоже произошли великие перемены.

Кто-то в стороне добродушно рассмеялся, как частенько бывало, когда дядюшка шутил.

– Этот человек, – сказал Иона, разворачивая газету перед Калехом, – он был в том видении, много лет назад?

Автор статьи утверждал, что престарелый аредианский император передал всю власть некоему Аэрелиану Грегору, имперскому канцлеру. То был молодой могучий мужчина с густой бородой, и, хотя по фотографии нельзя сказать наверняка, Иона мог поклясться, что глаза канцлера имели цвет стали.

– Кто он такой? – спросил Абрихель, подкравшись сбоку. – Впервые его вижу.

Иона осторожно отшагнул от адепта и чуть было не налетел на Калеха. Он обвёл указательным пальцем вокруг фотографии.

– Это он?

Он увидел, как дядюшка нахмурился, увидел складку между бровей, ставшую более явной. Дядюшка ведь рассказывал… И почему же никто так долго ему не верил?

Абрихель фыркнул.

– Что-то мне в нём не нравится, – проворчал он. – Не могу объяснить.

– Предсказание сбывается? – спросил Иона, беспокойно глядя в карие глаза Пророка. – Грядёт восхождение зла?

То, что ему казалось страшной сказкой, оказалось явью.

– Иона, – тепло сказал Калех. Он осмотрелся, словно подсчитывал направленные на него внимательные взгляды. – Давай немного пройдёмся.

Откуда же этот трепет? Иона молча последовал за Пророком. Чем дольше он находился рядом с ним, тем сильнее чувствовал исходящую от него силу. Словно тот действительно был царём, а не странником.

Они, словно учитель с любимым учеником, рука об руку принялись взбираться по лестнице зиккурата. Душа Ионы будто качалась на маятнике, но Калех, если и заметил это, виду не подал.

– Я давно не следил за внешним миром. Расскажешь мне, что ты узнал?

«Почему мне так неспокойно?»

Больше с раздражением, нежели со страхом Иона услышал за спиной шаркающие и размеренные шаги Абрихеля, и ему вдруг захотелось найти масляные краски, чтобы нарисовать что-нибудь на лысой голове адепта. В мыслях возникла забавная картина.

Он хохотнул.

– Абрихель, будь добр, останься здесь, – через плечо обратился к колдуну Калех. – Проследи, чтобы ничто не нарушило наш замысел.

– Канцлер перестраивает армию, – вполголоса сообщил Иона, едва они поднялись на несколько ступеней. – Такого не было уже много лет. С тех самых пор, как единый Аредиан распался.

Он глянул на Пророка, пытаясь понять, гневается тот или обрадован.

– Поговаривают, что у них теперь на каждом углу трубят о новом рассвете империи, – продолжал Иона. – И люди, похоже, в это верят.

– Люди способны поверить во что угодно, – бесстрастно ответил Калех. – А велика ли власть этого… Аэрелиана?

– Я не… не знаю… – Иона запнулся, борясь с гложущим душу страхом. – Все судачат о том, что другая партия намерена пошатнуть его позиции…

Момент молчания затянулся, нарушаемый только бормотанием людей внизу. Иона выжидал, пока Пророк вынырнет из океана дум, и опустил глаза, не в силах больше глядеть на сияющий образ человека, которого когда-то называл дядюшкой.

Калех, казалось, не знал, что сказать.

Иона окинул взглядом окружавшие площадь зиккурата кварталы, отчего-то выглядевшие совершенно… простыми. Прямо как люди, над которыми стоял он рядом с Пророком.

Высоко.

– Чем бы всё ни закончилось, мы ещё, несомненно, об этом услышим.

– Но что же теперь? – спросил Иона. – Это и взаправду тот тиран из видений?

– Мне очень не хватает твоего отца, Иона. – Калех проигнорировал вопрос. – Но и твоя помощь может оказаться бесценной в предстоящие тёмные времена.

На лице Ионы выступил прохладный пот, и он, едва подавляя дрожь, перевёл взгляд на Пророка. Тот смотрел на него, как на любимого сына, а в глазах теплилась доброжелательность. Смотрел на него. Сам Пророк!

Слова будто бы окружали со всех сторон.

– Я хочу, чтобы ты занял место в архиве при моём храме, – сказал он голосом мягким, но повелительным и не терпящим отказа. – Ты станешь одним из чтецов.

Иона кое-как нашёл в себе силы кивнуть. Откровение пронзило его плотным лучом света, раскрыло глаза на истинную суть того, к кому он в течение стольких лет смел обращаться столь непочтительно…

– Да, господин мой…

И, преклонив колено, он увидел улыбку на лице Пророка.