* * *

— Честно говоря, вы меня озадачили, — улыбаясь,сказал Клебовников, едва пригубив принесенный Майей кофе. — Но я вас знаюкак человека весьма серьезного. По‑моему, к легкомыслию вы не склонны.Полагаю, речь пойдет не о ваших перспективах в связи со смертью Аллы, а именноо том, что вы тезисно изложили по телефону.

Он глотнул из маленькой, китайского фарфора, чашки и вежливодобавил:

— Ну, давайте начинать разговор?

В непринужденной домашней обстановке он понравился Сильвестругораздо больше, нежели в редакционной. Спокойный, вежливый, без суеты.Доброжелательный. Не язвит, не хорохорится, хотя действительно не знает, чтопридется сейчас услышать от внештатного сотрудника редакции.

— Давайте, — согласился Сильвестр. — Я вампостараюсь очень кратко изложить все, что знаю, а уже потом, если что‑тозаинтересует, поговорим подробнее. Только у меня к вам убедительная просьба —не ищите в моих словах, да и в самой этой ситуации корысть.

Ее здесь нет. Просто я был в прекрасных отношениях с Аллой,которая много для меня сделала, мне очень симпатичен сам журнал и люди, которыев нем работают. И мне небезразлично, какова будет их дальнейшая судьба. Я ведьпрекрасно понимаю, что смена руководства может повлечь очень серьезные, а для кого‑тои фатальные изменения.

Клебовников молча склонил голову в знак того, что онприсоединяется к этому мнению.

— Я, как вы понимаете, не имею в виду себялично, — продолжал развивать мысль Сильвестр. — Хотя, не скрою, мнебы хотелось продолжить наше сотрудничество. Но речь сейчас не об этом. Япообещал вам сообщить некоторую информацию относительно вероятных кадровыхрешений в связи со смертью главного редактора журнала.

Тут Сильвестр сделал приличествующую случаю паузу ипродолжил:

— Так вот, собственники очень серьезно разошлись вомнениях: некоторые предлагают вообще продать журнал, считая его не оченьперспективным проектом. К счастью, они оказались в меньшинстве. Поэтому вседальнейшие разногласия совладельцев издательского дома связаны исключительно сперсональным составом руководства. Вам я хочу сказать лишь то немногое, чтознаю сам: на должность главного редактора есть три кандидатуры, которые и будутрассматриваться в самое ближайшее время.

— Вы назовете их? — с неподдельным интересом глядяна Сильвестра, спросил Клебовников.

— Назову. Причем в порядке убывания шансов кандидата:Кристина Красовская…

— Кристина? — ахнул Клебовников. — Из«Паноптикума»?

— Ей будет сделано предложение. Затем — НиколайКлебовников… И — Ярослав Яковкин, ваш ответственный секретарь.

Клебовников ненадолго задумался, а потом спросил:

— Это точные сведения? Откуда они?

— Довольно забавная история, если рассказ о болезняхможет быть забавным. Так вот, у меня, как вы, возможно, знаете, аллергия.Довольно противная штука, которая ограничивает меня во многом, но главное — впередвижении. И таких, как я, немало во всем мире.

— Знаю. Я лично, когда морепродукты ем, начинаючесаться, как обезьяна Чита. Но это так, маленькое неудобство. Я не сравниваю…

— Сейчас Интернет позволил людям объединяться не толькопо интересам, но и для решения проблем. Три года назад мы создали всемирнуюассоциацию аллергиков. У меня появилось много друзей во всех уголках планеты,мы обмениваемся информацией, обсуждаем наши общие или индивидуальные проблемы,а чаще — просто общаемся, делимся заботами, радостями, рассказываем о работе,семьях, детях. Таким образом я познакомился и подружился с одним американцем.Зовут его Джозеф Гелдер. Вам ведь знакомо это имя?

— Естественно, — усмехнулся Клебовников, — этоодин из наиболее влиятельных и крупных держателей акций издательскогодома. — Но почему он так с вами откровенен?

— Потому что я сказал ему то же, что и вам, — мненебезразлично, что станет с журналом и его сотрудниками.

— Как все просто, — грустно констатировалНиколай, — один больной по дружбе сообщил другому немного коммерческойинформации.

— Да ладно вам, — улыбнулся Сильвестр. — Еслихорошенько подумать, никакой военной тайны он мне, естественно, не сообщил. То,что будет не одна кандидатура — понятно и так. Что претенденты из числанынешнего руководства — тоже понятно. А здесь только вы и Яковкин.

— А Полусветов?

— Не в счет, все и так знают, что он уезжает к сыну вЛондон. А насчет Красовской, думаю, сегодня‑завтра уже пол‑Москвыбудет знать. Так что это была просто дружеская некоммерческая информация. Чтобыя не волновался.

— А почему вы не будете волноваться? Ощущаете за спинойподдержку собрата‑магната?

— Ну что вы! В этом нет необходимости. Просто при любомраскладе журнал останется на плаву, в обойме себе подобных, где занимает весьмадостойное место. И, насколько я понимаю, статус‑кво сохранится. Я неправ?

— Не вполне. Тем более, мне кажется, вы лукавите. Иначезачем вы меня вызвали на этот разговор?

Да, — согласился Сильвестр, — лукавлю. Но —немного. Вам я все это сообщил только для того, чтобы вы предприняли некоторыедействия для укрепления собственных позиций. Как — я думаю, вы знаете без моихподсказок. Давайте начистоту. Я знаю, что вы, возглавив журнал, закроете моюрубрику. Но не это главное. Поверьте, я дорожу журналом, но это не единственныйи не основной источник моего благосостояния. А вот человеческие отношения мнегораздо важнее. Алла дружила с вами, ценила вас, и если бы ее спросили —кто? — она бы, уверен, назвала вашу фамилию. Потому что вы продолжите еедело так, как она делала бы его сама. Именно поэтому я предпочел бы видеть вкресле главного редактора вас. Думаю, и большая часть редакции тоже.

— А милиция получит замечательного подозреваемого. Ведьэто, выходит, мотив?

— Мне так не кажется. У вас зарплата была намногоменьше?

— Почти такая же.

— Правильно, а ответственности…

— Ответственности у главного редактора несравненнобольше, включая финансовую.

— Вот видите. Получается, мотив — усложнить себе жизнь.Если бы отношения у вас плохие были, а то ведь — дружба.

В комнате повисло молчание. Клебовников о чем‑торазмышлял, уставившись в одну точку, Сильвестр занялся своим остывшим чаем.

— Да, не ожидал я такого разговора, — наконецзаговорил гость. — Не знаю, благодарить мне вас или послать к черту… Необижайтесь, это я фигурально, в смысле — не придавать значения.

— Да вы просто обдумайте все, что я вам рассказал.Вдруг пригодится?

— За откровенность я вам, конечно, благодарен. Но влюбом случае не могу пообещать, что все в редакции сохранится так, как было приАлле…