— Но у Ирины был любовник, — напомнила Майя.

— Судя по всему, она тоже не собиралась разрушать семьюиз‑за простой интрижки. Фанаток же, которые на похоронах Аршанскойтусовались и которых вы, девушка, выследили, мы допросили с пристрастием.Трясли так, что мама не горюй. Знаем, что молодняк у нас подрастает жестокий,однако этим предъявить нечего. Лично я убежден, что фанатизм — это идиотизм.Иногда опасный, но не в нашем случае.

— Только одно меня настораживает, — снованахмурился Сильвестр. — Я вышел на сайт радиостанции, где Ирина Аршанскаявела свои передачи. Меня Калевуха на мысль навел, — повернулся он кМайе. — Он говорил, что является их постоянным слушателем. Я и подумал: неон же один! Мне захотелось узнать, о чем вообще Аршанская говорила в эфире.

— Наверняка о всякой хрени, — пренебрежительнозаметил Половцев. — Психологи все, как один, путаники и болтуны. Я бы ни вжисть не пошел к такому. Чтобы он у тебя в мозгах копался? Пустьзастрелится. — Он на секунду остановился, потом прищурил глаз и спросил: —Э‑э‑э… Так что вас там насторожило?

— Тема последней передачи. Передача прошла в эфиренезадолго до убийства Аршанской. Она касалась фанатов и фанаток. Я бы хотелполучить запись или расшифровку. Это совершенно реально, если выпоспособствуете.

Я у вас как золотая рыбка, исполняющая желания. Только тасразу установила лимит — три штуки, и все. А я, дурачина и простофиля, обеспечиваюсчастье безостановочно.

— Да уж, вы принесли нам много счастья, —проворчала Майя, нарезая сыр. Ей казалось, что когда Половцев ест, онстановится добрее. Кроме того, в душе ей было жалко его как человека, которыйвынужден питаться печеньем просто потому, что у него тяжелая работа.

Стас с благодарностью съел сыр, а потом ушел, посмеявшисьнапоследок над тем, как жильцы подъезда воюют с Чепукиным. Почтовый ящикпенсионера был зацементирован, а ручку двери кто‑то обмазал медом,перемешанным с казеиновым клеем. Кроме того, на стене красовалась надпись:«Чепукин! Выходи, подеремся».

— Следите за своим боссом, — посоветовал оннапоследок. — Не позволяйте ему отклоняться от курса.

Майя посмотрела на него снисходительно:

— Сами знаете, что это он — рулевой. Куда скажет, тудаи поплывем.

Сильвестр сел в кресло и взял со стола густо запечатанныелисты бумаги. Это был отчет Калевухи, который проделал огромную работу, опросивдесятки сотрудников головного офиса «Витязя». Ему было поручено узнать всевозможное про ту знаменитую вечеринку, на которой присутствовала почти всяредакция журнала «Блеск». Интересно, что он там нарыл? И под каким предлогомзадавал вопросы? Принимаясь за чтение, Сильвестр был исполнен скепсиса, однакочерез некоторое время настроение его резко изменилось. Калевуха выяснил такиеподробности, о которых он вообще не знал.

Во‑первых, вся эта чехарда с похищением Зимина была имраспутана до последней ниточки. Он выяснил даже то, что помощник Зимина Валерийеще днем на работе скушал несвежий бутерброд и поэтому несколько часов просиделв туалете. Рядом с ним, в соседней кабинке, маялся кто‑то еще. Или делалвид, что мается. Потому что выходил, потом снова приходил. Валерий иногда виделего ботинки. А один раз эти ботинки исчезли надолго.

Судя по всему, речь шла о Полусветове. Именно Полусветовзаявил милиции, что во время убийства Аршанской торчал в уборной и не могникуда отлучиться. Выходит, лукавил? Все‑таки отлучался?

Также Калевуха выяснил, что уборщица Зинаида устроила наработу в офис «Витязя» свою подругу Веру. Тоже уборщицей. В первый раз Верадолжна была выйти на работу в понедельник. Она хотела показать себя с лучшейстороны. И попросила Зинаиду устроить для нее мастер‑класс. Онивстретились во время вечеринки, и подруга отвела Зинаиду в кабинет новогоначальника. Та принялась рассказывать об основных принципах уборки офисныхпомещений, но в это время подруге позвонили и срочно вызвали домой, кзаболевшему внуку. Зинаида осталась на втором этаже одна…

Еще Калевуха ухитрился поговорить с теми дамами, которыеокучивали возле гардероба Николая Клебовникова. Клебовников сразу импонравился, они положили на него глаз, но выбрал он черноокую Наташу, уделив ейявно больше внимания, чем ее подругам. Те посчитали это несправедливым, потомучто у Наташи уже намечался один роман. Кроме того, в тот вечер у нее болелаголова и она даже выпила таблетку, однако когда Клебовников сделал ейкомплимент, тут же забыла о своем плохом самочувствии.

— Брюнетка Наташа… — пробормотал Сильвестр. —Что дает нам эта брюнетка? Не блондинка, не шатенка, которые были готовыподарить ему вечер. Брюнетка. Почему он выбрал именно брюнетку?

Калевуха и это ухитрился объяснить. В скобочках он написал:«Наташа оч. сексуальна». Сильвестр усмехнулся. Тоже мне — дамский угодник.Наверняка рассказывал девицам про свою яхту.

Последним фактом, на который следовало обратить внимание,был слаженный дуэт арт‑директора с ответственным секретарем. По тойвыкладке, которую сделал Калевуха, получалось, что Свиноедов и Яковкинпроворачивали на вечеринке какие‑то делишки. Яковкин пас четуКуприяновых, а Свиноедов постоянно крутился поблизости. Потом Яковкин увелБэллу в холл, заставленный зелеными растениями в горшках, и здесь она передалаему крупную сумму денег, которые были пересчитаны ответственным секретаремпрямо на месте.

Пока проходила сделка, Свиноедов стоял на шухере. Когда вхолл попытались проскользнуть двое приятелей с сигаретами в зубах, он остановилих и быстренько отправил в курительную комнату.

Кто рассказал Калевухе столь интимные подробности, былосовершенно непонятно. Вероятно, сделки, совершаемые при большом скоплениинарода, априори не могут считаться секретными. Кто‑нибудь обязательноувидит, чем вы занимаетесь, спрятавшись за фикусом.

— Послушай, Майя! Да Калевуха — это просто клад! —крикнул Сильвестр в открытую дверь. — Мы его недооценили. У негоопределенно есть способности к сыскному делу.

Его помощница возникла на пороге с кухонным полотенцем наплече.

— Способности? Он наверняка тратил денежки тетиСары, — ответила она. — Подкуп свидетелей — не всегда правильнаятактика.

— Но пока это единственные сведения, которые мы имеемиз независимых источников. Кое‑что мне рассказывала Белоярова, кое‑чтоКлебовников. Но они оба могли искажать факты в свою пользу. А с кем в редакциия еще мог бы поговорить откровенно? Вернее, кто захотел бы говорить откровенносо мной?

Словно в ответ на его слова позвонили в дверь. Майя иСильвестр вопросительно посмотрели друг на друга.

— Акакий? — с сомнением спросил тот. —Максимилиан?