Никакого Сильвио, кроме героя Пушкинского рассказа «Выстрел», я не знаю. Ну, Сильвио Берлускони еще знаю, но он немного не из этого мира. Так что догадок о том, как Сильвио начнет веселье, у меня пока особых нет. Но он начнет, я в этом уверен — в плане есть ремарка об этом, недвусмысленная.

Интерес ко мне, кстати, отнюдь не угасал, даже наоборот. Потому что те, кто меня узнал, начали рассказывать о моей личности другим. Меня со всех сторон неприятно и ощутимо мазали многочисленные изучающие взгляды и перешептывания. Судя по эху эмоций, многие, если уже не большинство из присутствующих, обсуждали мой выход на арену в клубе «Неон». Ну, обсуждайте, мне не жалко. В другой момент меня подобное внимание, может быть, и заинтересовало. Но сейчас, когда дамокловым мечом висит приближающаяся необходимость убивать, на столь внимательные взгляды мне наплевать.

Я между тем осматривался сам. Среди обезличенных юнитов «состоятельных искателей запретных зрелищ» мое внимание привлекла группа амазонок из свиты Скрипача. Привлекла своей инаковостью эмоций — они не были своими на этом празднике жизни.

Я хорошо помню этих девушек. По картинке воспоминаний Николетты. Тогда, правда, их наряды были… не так ярко-вызывающи, так скажем. Тогда на девушках было много больше ткани, и меньше открытой голой кожи.

Сейчас девушки-амазонки были обряжены в самые настоящие бронелифчики и символические юбки — как команда гладиаторов для шоу. Собранные Скрипачом девушки, впрочем, были много красивее и привлекательнее стандартных гладиаторов.

Писаные красавицы все, как на подбор. Наряды опять же, дизайнерские — не просто кожаные юбки, ремни, отдельные элементы доспехов. Каждый наряд — отдельная продуманная композиция. И нет одинаковых образов — кто-то из девушек в портупее на голое тело, кто-то в тонкой ажурной кольчуге (на кожаное нижнее белье), кто-то с выдающимся металлическим наплечником со львиной головой, кто-то в блестящих металлических поножах. Но все же, несмотря на отсутствие одинаковых образов, все амазонки выглядят единой группой, одним отрядом. Если, конечно же, соберутся и будут позировать фотографу.

Сейчас же впечатление они создавали… ну такое. Снова глядя на «знакомые картинки» через призму воспоминания Николетты, я понял, что ее память не дает мне полной картины. Потому что сейчас, кроме прочего, я чувствовал исходящий от девочек Скрипача эмоциональный фон. И преобладал в нем страх и скрытое напряжение.

Еще внимание привлекло то, настолько неумело они обращаются с оружием — причем кто-то из них даже своего оружия откровенно боится. Я даже заинтересовался, когда же кто-нибудь из них поранится.

Глядя на то, как амазонки испуганно озираются, как неумело держат свои широкие секиры, копья с длинными листовидными наконечниками, страшного вида мечи, я чувствовал их общий испуг и даже панику от происходящего. Явно визит сюда, в другой мир, стал для набранной команды девушек сюрпризом.

Они все без исключения, пусть и пытаясь этого не показывать, сейчас откровенно боялись. Потому что дурочками — по крайней мере все поголовно, девушки не были. И все они уже явно поняли, что согласившись на роль статусных высокооплачиваемых игрушек, они теперь не могут быть спокойны за сохранность своего здоровья и даже жизни.

Одна из девушек, которой судя по ауре сдерживаться было тяжелее всего, вдруг поймала мой взгляд. Зеленоглазая красотка со светлыми волосами, она, глядя на меня, что-то почувствовала. Наверное то, что я единственный среди присутствующих не смотрел на нее как на предмет интерьера.

«Помоги», — прошептали губы девушки.

Отличное начало дня, — только и покачал я головой в глубокой задумчивости.

Вдруг раздался громкий хлопок, отчего я едва не вздрогнул. Чуть было даже в скольжение не вошел, но быстро опомнился — поняв, что насторожился от выбитой пробки шампанского. А вот испуганная, и ищущая глазами помощи сероглазая девушка от хлопка, кстати, выронила копье. На одну из своих компаньонок, в результате чего в группе амазонок возник некоторый переполох, сдобренный повышенными девичьими голосами выясняемых отношений.

Нервничают девушки, определенно.

Мда.

Ажиотаж внимания от моего появления между тем сошел на нет. И судя по вновь воцарившейся на гостевой ложу атмосфере, вечеринка здесь уже давно началась. Это я припозднился.

Над столами вновь зазвучал громкий гомон и звук бокалов — вокруг было много, очень много прохладительных напитков. То и дело с резким звуком в подносы вываливали принесенный колотый лед — прислуга из неасапиантов как муравьи сновали между ложей и порталом.

Начало мероприятия я пропустил, и в курс дела меня никто особо не вводил. Поэтому некоторое время я просто стоял и потягивал безалкогольный мохито, осматриваясь.

— Пока мы ждем дорогих гостей, может быть, развлечемся? Кто желает выиграть приз? — вдруг обернулся Скрипач, глядя на своих феечек-амазонок.

От обращения Скрипача большинство девушек, я это хорошо почувствовал, пришло в ужас. И почему это произошло, я понял почти сразу.

— Да-да-да, я согласна! Давай выставим их против Жули, а призом будет жизнь?! — вскочила со своего места Илона, хлопая в ладоши.

Судя по осязаемой волне страха, предложение амазонки восприняли серьезно. Не относясь к словам Илоны как к шутке.

Были преценденты уже? Полагаю, что да — иначе не чувствовал бы я липкий, обволакивающих страх, исходящий от группы амазонок.

— Так, давай ты будешь кормить свою собаку не за мой счет, — замахал руками Скрипач, открещиваясь от такой замечательной идеи.

Его шутка была воспринята положительно, по рядам гостей прошел гомон смеха. Иногда натужного, но в большинстве искреннего.

— Ну-с, мои хорошие, кто из вас готов попробовать свои силы и выйти на поединок?

Ответом Скрипачу было тяжелое молчание.

— Так. Девчонки, мне совсем не нравится ваше молчание, и я уже готов согласиться с предложением Илоны…

— Выйти против кого? — негромко поинтересовалась самая смелая амазонка. Девушка с минимумом одежды и приметным массивным наплечником в виде львиной головы.

— Пенелопа, душенька, я не сомневался, что именно ты согласишься! — обрадовался Скрипач. — И вот у нас есть первый участник!

Девушка в наплечнике, судя по выражению лица, была уже совершенно не рада проявленной инициативе. И звали ее не Пенелопа — это я тоже понял по взгляду. В котором, за страхом и отчаянием, я смог увидеть направленную на Скрипача злобу, и даже ярость. Отчаянную злобу и бессильную ярость.

— Ты раз такая смелая, можешь сама выбрать себе соперницу, — отеческим тоном произнес Скрипач.

— Соперницу? — переспросила девушка с львиным наплечником.

— Соперницу, — поединок один на один, до…

— До смерти! — визгливо крикнула Илона и расхохоталась.

Мне вдруг стало немного обидно за свои недавние мысли, когда я думал, что не знаю о причастности Илоны к работорговле, жертвоприношениям и прочему, и что ее убивать не обязательно. Не зря я все же, повинуясь душевному порыву, давным-давно пообещал Зоряне ее прикончить, ой не зря.