И исчез.

Навсегда. Такое емкое слово — если задуматься о том, что оно означает.

Откинувшись на спинку кресла, я немного посидел, осмысливая произошедшее. А после все же открыл управленческое меню — впитывая, как губка, информацию о тех месяцах, которые меня здесь не было.

Несколько часов потребовалось мне на то, чтобы просто по верхам посмотреть и воспринять все то, что за время отсутствия случилась с этим миром. Ближе к утру я хотел связаться с Драго, обрадовать. Но потом подумал, что пока не стоит.

Смысл с ним разговаривать, пока ни он, ни я сильно не понимаем, что именно произошло за полгода. Поэтому так и остался в кабинете наедине с информацией, и просидел так довольно долго — уже предметно узнавая, как изменился мир за время моего отсутствия.

Сидел долго, до самого обеденного времени. И лишь когда в животе заурчало, напоминая о необходимости поесть, я впервые за минувшие часы откинулся на спинку кресла. И в этот момент на экране появилось небольшое сообщение.

«Ты еще долго?»

Вздрогнув, я открыл сообщение, посмотрев имя отправителя. И хмыкнул.

Поднялся, собрался (внутренне) и выдвинулся на место.

Идти предстояло недалеко. А именно — в верхний кабинет усадьбы, в котором раньше обычно работала Анна Николаева. Памятный мне кабинет — в нем, помнится, Анастасия, спасая меня от назойливого желания сотрудников ФСБ увезти меня в кутузку, объявила, что я ее жених.

В кабинете меня ждали Анастасия и Ольга. Обе выглядели донельзя официально, в парадных чиновничьих мундирах — черных, с золотыми лацканами. Правда, официоз их облика нарушало то, что Анастасия сидела на подоконнике и в задумчивости глядя на панораму парка качала ногой, а Ольга расположилась в уголке с книгой и чашкой парящего чая.

Но когда вошел, обе посмотрели на меня.

— Сеньориты… рад вас видеть.

Анастасия и Ольга переглянулись. Анастасия, явно сделав над собой усилие, отвернулась к окну, а Ольга отставила чашку, поднялась и подойдя ближе, посмотрела мне в глаза.

— Артур. Ответь, пожалуйста, на один очень важный вопрос.

Вот так вот, безо всяких приветствий и поздравлений с неожиданным воскрешением.

Неожиданно. Ну ладно, посмотрим в чем прикол.

— Задавай.

— Если бы тебе предложили выбрать — в сферическом вакууме, без воздействий какой-либо политической подоплеки, невесту. Из трех кандидатур — Саманта Дулас, Ольга Мекленбург или Анастасия Юсупова. Кого бы ты выбрал? Ответь пожалуйста максимально честно перед собой и нами. Очень тебя прошу, потому что от твоего ответа многое зависит.

— Речь совсем о совсем сферическом вакууме? Или может быть запихнем туда определенную временную отсечку? А то я в полном смятении.

— Хм, — задумалась Ольга. — Допустим, выбор тебе надо сделать после того, как мы с тобой чуть не погибли от рук цесаревича. Кого?

Анастасия после этих слов Ольги вздрогнула — весь ее вид словно бы возопил, что «так нечестно» и «это запрещенный прием». Но, видимо, о ходе беседы с Ольгой заранее договорились, и Анастасия свою договоренность не вмешиваться выполняла.

— Мой выбор, чтобы вы понимали — это не превалирование симпатии. Я… во всех вас троих, можно сказать, был, есть и буду… одинаково влюблен.

— И все же.

— Настю.

— Почему? — на лице Ольги не дрогнул ни один мускул. Анастасия же, судя по едва уловимому эху эмоций, просто перестала дышать.

— Потому что и ты, и Саманта были уверены в себе. И она, и ты очень уверенно называли меня своим будущем мужем.

— Но ведь и Настя считала совершено также. Не забывай, я обладаю ее памятью в полном объеме.

— Да. Она считала также. Но вы обе относились к ней с нескрываемым пренебрежением. Наверное, мой выбор был бы обусловлен именно этим.

— Хорошо, спасибо. А теперь скажи пожалуйста, очень тебя прошу. Кого бы ты, из нас, выбрал сейчас?

— Слушайте, сеньориты… может поужинаем сначала, а? Я за шесть месяцев болтаясь неизвестно в каком никогде реально проголодался, а мне вместо приветственных объятий и поцелуев сначала этот… как его там, Артур Волков, своими откровениями про триединость нашей разделенной души как обухом по голове, сейчас вот вы… ты… мой разум пыткой сложных вопросов насилуешь.

Настя с Ольгой переглянулись. И начали двигаться одновременно — Настя спрыгнула с подоконника, а Ольга взяла меня за руку.

— Мы скучали, — улыбнулась мне Настя, также беря за руку. Ольга в этот момент приобняла меня и поцеловала в щеку.

— Мы на самом деле скучали, — добавила она.

— Я-то как скучал. В ресторан пойдем? Или в усадьбе отужинаем?

— Давай лучше здесь, — улыбнулась Настя.

— Да, давай здесь. У тебя, я слышала, замечательный новый повар, — в тон ей, также улыбаясь, ответила Ольга.

— Ну йоб твою мать, Олег, да как так-то!

Слова взволнованного крика прорывались словно сквозь ватную пелену.

— Почему Олег? — прошептал, едва очнувшись, Артур.

— Что значит почему Олег?

— Ты только что….

— Я только что что?

— Ты только что назвала меня Олегом.

— Ааа… — озадачилась Света. И замерла, пока подбежавшая Вика хлопотала с бинтами и перекисью водорода, в панике заливая ей почти всего Артура.

— Почему Олег? — настойчиво переспросил распростертый на палубе Артур.

— Потому что: «Как так-то, Олег?» Не слышал что ли ни разу? Это мемас такой в интернетах, про Олега, который способен удивить. Я вот и подумала, что ты похоже решил включить режим Олега, и удивил так удивил!

— А мне нравится имя Олег, — сообщил вдруг Артур, пытаясь подняться.

— Что? — в один голос теперь уже удивились Вика и Света.

— Мне нравится имя Олег.

— Так. Ты специально вышел на палубу, порезался и упал, чтобы напугать нас до потери сознания и после сообщить, что тебе нравится имя Олег?

— Ой все. Пойдем в каюту, здесь прохладно.

— Прохладно? На улице двадцать четыре градуса….

— Это мелочи.

— Так, Артур…

— Пойдем, пойдем, — подхватил девушек Олег, уводя вниз по трапу. Чтобы они, не дай бог, еще не рассмотрели следы кровавой пентаграммы.

Которую, как обе снова заснут, надо бы смыть с палубы.

Но когда Вика и Света вновь ровно засопели, погрузившись в сон, оказавшись на палубе Олег первым делом обратился не к крови на палубе, а к стихийной силе.

— Надо же, — только и хмыкнул он, глядя как на кончике пальца горит небольшой живой огонек. — Просто охренеть, — добавил он чуть погодя.