Это была Илона. Подошла, и встала рядом — прислонившись голой грудью мне к спине.

— Поиграем? — игриво прошептала она.

Я не сразу понял, что она имеет ввиду. Но все же догадался — Илона рассчитывает на Чумбу, как на моего бойца в ходе поединков. Для этого, предполагаю, меня и позвали — очень уж Чумба хорош.

Разглядывая прибывшую делегацию, я невольно вновь опустил руку в карман и крепко сжал переданный мне Чумбой коготь. И сразу получил ментальный отклик ответа.

Бурбон ждал. Он был готов убивать — я сейчас отчетливо почувствовал, что после битвы на плато, когда мы остановили вторжение демонов, Чумба все это время жил только ради этого дня. И сейчас его затопила бурлящая ненависть. Кипящая ненависть.

Но при этом именно вырванный коготь, переданный мне, сейчас служил для бурбона якорем, который не дает ему скатиться в пучину безумия. Якорем, за который удерживался в ясности его разум, на который действует вековая ненависть и жажда крови.

Надо же. Как иногда внешне просто выглядят самые сложные конструкции.

«Сегодня судный день, хозяин», — снова услышал я свистящий шепот кровавого бурбона. После чего, вдруг, посмотрел на происходящее его глазами.

И едва сделал это, как понял, что ненависть Чумбы бурлит не только и не сколько к герцогу Сфорца и демонам-инферналам. Троица которых во главе со своим вождем, если черный обруч — это корона, по-прежнему стояла на парапете. Сфорца, инферналы — враги. А враги, они и есть враги. Ненависть в Чумбе буквально бурлила, потому что вместе с инферналами на арену прибыли бурбоны. Подчиненное племя, рабы демонов-инферналов — догадался я.

Подчиненные бурбоны, ненависть к которым у Чумбы много сильнее, чем к поработителям собственной расы, к демонам-инферналам. Жгучая, до скрежета стачиваемых зубов ненависть — я ее сейчас, сжимая коготь, осязаемо чувствовал. И осознавая памятью Крови Чумбы, что именно предательство некоторых племен дало возможность инферналам изгнать остатки непокоренных бурбонов из родного мира сюда, в мертвый Инферно. И именно поэтому некоторые племена бурбонов обратились к Магии Крови — самоубийственной, медленно убивающей носителя, но дающей шанс в меньшинстве хоть как-то противостоять демонам-инферналам и предателям из своей расы.

— Драго, милый, — напомнила о себе Илона. — Мы поиграем? Твоя тварь готова?

— Нет.

— Нет? — некрасиво ощерилась Илона.

— Не поиграем, моя хорошая. Мы потанцуем.

— Ути мой сладкий, я тебя не люблю, я тебя обожаю! — мгновенно отойдя, промурлыкала Илона мне в ухо, сменив гнев на милость и прижимаясь еще теснее.

Мне вдруг захотелось вбить ей нос в затылок, вырвать кадык и бить головой в парапет до кровавой каши, а после скинуть ее тело вниз, на песок арены.

Ярость в груди заклокотала так, что я даже зубами заскрипел. И по-моему, даже зарычал.

— Драго, милый? — отреагировала на мое мычание Илона.

— Мм, язык что-то прикусил, — ответил я ей, приходя в себя.

Ее нос в затылок вбивать об парапет я все же не стал. Хотя очень хотелось. Сдержался, титаническим усилием воли — отчего язык, кстати, на самом деле прикусил. Но при этом я еще и испугался. Реально испугался — мне очень не понравились настолько живые эмоции, которые я воспринимаю как свои.

Очень нездоровая тенденция, и мне очень не нравится происходящее.

Почему? Потому что левую ладонь вновь тянуло жжением ожога. И именно эта реакция когтя Чумба полностью убедила меня в том, что произошедшая вспышка — вновь проснувшееся эхо наследия демона-инфернала, лорда-повелителя Демонического пламени.

Наследия, которое я так опрометчиво забрал.

Справившись с нахлынувшими, и не своими эмоциями, больше не обращая внимания на щебечущую что-то Илону, я снова рассматривал делегацию напротив. Уже больше обращая внимания на свиту инферналов.

Прибывших ящеров было ближе к трем десяткам, но вот рядовых бурбонов и инферналов оказалось больше — на некоторых тварях сидело два и даже три наездника. И все они сейчас спрыгивали, располагаясь напротив нас, на другой стороне арены.

В ушах между тем все нарастал странный шелестящий звук. Как будто перемещающаяся по полю саранча — подумал я. И не успел удивиться, откуда здесь может быть саранча, как поразился правильности догадки — потому что в этот самый момент за спинами инферналов и их рабов-бурбонов через высокую стены парапета начали появляться гончие. Десятки, даже сотни тварей забрались снизу, из ущелья залезая на трибуны вверх по отвесным стенам. Полчища гончих, отсюда так похожие на саранчу, сейчас переваливали через край парапета арены и живым ковром спускаясь по трибунам, обволакивая прибывшую группу.

Гончие. Бурбоны. Демоны-инферналы.

Вся та же компания, что встретила меня в Инферно тогда, когда фон Колер привел нашу команду на арену. Тогда нас тоже ждал демон-инфернал, в свите которого были гончие и бурбоны. Ждал, чтобы забрать себе наши души — а фон Колер обратно в истинный мир вернул бы наши пустые тела, куда подселили бы Спящих.

Тогда валютой общения между демонами в лице лорда-повелителя и людьми, в лице фон Колера, были души. А сейчас?

— Итак, дамы и господа… да начнется битва! — с театральной эмоцией провозгласил начало поединочной ночи Скрипач, подняв и широко раскинув руки.

После его слов у меня даже руки от предельного напряжения даже чуть подрагивать начали. Потому что, кроме всего прочего, я более ясно понял контекст пункта «зоны абсолютного взаимного уничтожения» в плане Доминики.

Понятно, что сейчас по причине, которая означена как «Ария Сильвио» три с половиной сотни людей и неасапиантов с одной стороны, и… в несколько раз больше, за счет плотной стаи гончих, чужих тварей с другой стороны, начнут друг друга убивать.

Понять бы еще теперь, кто такой Сильвио, и когда он начнет свою арию.

Заранее понять бы, я имею в виду.

Слова Скрипача между тем были встречены нестройным гулом присутствующих людей. Я чувствовал предвкушение крови — предвкушения эксклюзивного зрелища. Но чувствовал и опаску — несмотря на охрану из нескольких сотен боевиков-неасапиантов и кондотьеров Сфорца, некоторые гости чувствовали себя неуютно. Все же прибытие возглавляемой инферналами делегации равнодушным мало кого оставило. Ну, спускаясь к акулам в клетке с широкими прутьями, нужно понимать на что идешь — подумал я про себя.

А еще, кроме беспокойства некоторых гостей, я чувствовал самый настоящий липкий страх от группы амазонок. Может быть там и были среди них пустоголовые красивые дурочки, но сейчас уже точно дошло до всех: они в этой партии отнюдь не игроки. И я почему-то уверен, что со стороны людей ставками на бои будут эти самые девушки.

— Драго, миленький, — в этот момент проворковала мне в самое ухо Илона. О которой, несмотря на то что она тесно прижималась, я успел совсем забыть.