В августе 1948 г. генеральный прокурор Сафонов тоже поднял тему неподготовленных работников в письме Молотову. Он назвал низкую квалификацию следователей прокуратуры одной из причин того, что многие дела, ведущиеся следователями, не имеют достаточной доказательной базы и в итоге возвращаются на доследование либо заканчиваются оправданием обвиняемых48. Снижение квалификации, по словам Сафонова, произошло из-за массового ухода следователей на фронт во время войны. На смену им пришла неопытная молодежь. Подавляющее большинство новичков закончило разве что трехмесячные юридические курсы. По состоянию на август 1948 г., писал Сафонов, 75 % из 7 855 следователей имели менее чем трехлетний опыт работы, а 35 % проработали меньше года. Он находил, что в Советском Союзе дела в этом смысле обстоят не только хуже, чем при царизме, но и хуже, чем в США, Франции, Испании, Голландии, Латвии, даже Бразилии.

Платили работникам правоохранительных органов и во время, и после войны очень мало, что делало их более падкими на «левые» деньги49. Заместитель министра юстиции докладывал, что средний оклад московских судей составлял около 960 руб. в месяц. Судебные секретари получали 400-600 руб. Такая зарплата оказывалась тем более недостаточной, учитывая дороговизну жизни в Москве50. Она не могла ни привлечь, ни удержать высококвалифицированные кадры. Согласно настойчивым письмам, которые министр юстиции в течение 1948 г. рассылал Сталину, Швернику и Молотову, намертво застрявшие на низком уровне оклады провоцировали огромную текучку судей: в 1947 г. почти каждый пятый судья покинул правоохранительную систему. Из провинциальных судов и прокуратур многие уходили на лучше оплачиваемые должности в промышленной администрации и других бюрократических аппаратах. В конце 1948 г. министр юстиции просил Сталина повысить оклады судебных работников в среднем на 47 %51. Просьбы о повышении окладов не прекращались на протяжении всего сталинского периода.

Внимание представителей правовой системы привлек еще один сопутствующий фактор, ответственный за слабость профессионального этоса среди судей и прокуроров, – ощущение низкого профессионального статуса52. Одно из предлагаемых решений заключалось в том, чтобы давать юристам за выслугу лет награды, которые принесут им уважение населения (и предположительно повысят их самоуважение). В 1945-1948 гг. прокуратура и Министерство юстиции неоднократно рекомендовали награждать работников суда и прокуратуры за долгую беспорочную службу медалями и орденами по образцу тех, которыми награждались офицеры в армии и НКВД. Человек, проработавший в прокуратуре 10 лет, считали они, должен получать медаль «За трудовые заслуги», после 20 лет работы – орден Трудового Красного Знамени, а после 25 лет – орден Ленина. Руководители правоохранительных ведомств ратовали также за введение формы для сотрудников53. Уже в 1945 г. было составлено подробное описание предполагаемой судейской формы54. При помощи этих жестов думали удержать на работе квалифицированных сотрудников и внушить им чувство профессиональной гордости, когда борьба с коррупцией стала приобретать первоочередное значение55. Введение вышеназванных наград и особой одежды представляло собой экономичный способ компенсации кадрам, которым государство не желало повышать зарплату. Так что подобные предложения можно расценивать как антикоррупционные меры для бедных.

Комиссия, созданная прокуратурой для расследования причин, по которым ее сотрудники принимают незаконные подарки, изучала также причины живучести этого явления. Хотя доклад комиссии составлен в 1947-1948 гг., его выводы можно применить ко всему периоду позднего сталинизма. И несмотря на то, что комиссия сосредоточила внимание на самой прокуратуре, ее наблюдения полезны и для понимания причин коррупции среди других государственных служащих. Комиссия отмечала, что работники прокуратуры нередко имели минимальную этическую подготовку. Новые (и не только новые) кадры слишком часто не понимали, что такое конфликт интересов, который запрещает принимать «подарки» от просителей56. В сущности, сколько ни увещевало государство, что госслужащим надлежит использовать свою должность только для служения общественному благу, многие люди не видели четкой разницы между общественной и частной жизнью. Дарителю вознаграждение государственного должностного лица за хорошо сделанную работу могло казаться эквивалентом подарка другу. Многие должностные лица, со своей стороны, ожидали таких знаков благодарности и не видели проблемы в том, чтобы их принять. Прочной и строгой границы между должностным лицом и должностью попросту не существовало. В докладе комиссии говорилось, что бороться с такими неправильными представлениями следует, в частности, путем публикации статей, посвященных утверждению понятия профессиональной порядочности, в ежемесячном журнале прокуратуры «Социалистическая законность». Статьи должны разъяснять такие простые вещи, как, например, обязанность отказываться от дел, в которых замешаны друзья или родные.

Комиссия прокуратуры высказалась еще на одну тему, поднимавшуюся также в докладах судебных ведомств, – о низком профессиональном статусе. Работникам прокуратуры, утверждала она, недоплачивают не только в абсолютных цифрах, но и относительно других специалистов. В результате после войны продолжилась текучка, особенно среди кадров с высшим образованием, как отметил генеральный прокурор Сафонов в письме Е. Е. Андрееву в административный отдел ЦК57. В свете «высокого идейно-политического уровня» правоохранительных учреждений и их «служения интересам народа и государства», говорилось в докладе комиссии, тем более необходимо улучшать «нетерпимое» материальное положение персонала прокуратуры. Недостаток престижа, отражающийся в маленькой зарплате и отсутствии льгот, подталкивает работников к поиску нелегальных дополнительных доходов. Местные прокуратуры часто «попадают в прямую материальную зависимость от местных торговых и кооперативных организаций, вследствие чего создается почва для сращивания работников прокуратуры и суда с работниками указанных организаций». Особенно в провинции такие отношения основываются на «взаимных поблажках и услугах»58. В этой мутной обстановке «дельцы», оперирующие на теневой стороне официальной экономики, оказывают услуги сотрудникам правоохранительных органов, меняя продовольствие или дефицитные изделия (а иногда и наличные деньги) на помощь в решении проблем с законом.

Вывод, сделанный отсюда комиссией прокуратуры, пожалуй, наиболее важен. Она заметила, что государство, конечно, может ужесточать наказания и процедуры, срамить правонарушителей в печати и на суде. Но, пока часть советского населения (включая служащих) чувствует себя ущемленной, испытывает недостаток в деньгах, продовольствии, справедливом правосудии, плохо оплачиваемые должностные лица будут продолжать требовать незаконную плату за свои услуги, а население – платить. В сущности, эта совокупность факторов: маленькие оклады и низкий статус должностных лиц; дефицит; рыхлая, непоследовательная и перегруженная правоохранительная система; неразвитое правосознание; народное отчаяние и огромный неудовлетворенный спрос; традиции взаимообмена – представляла собой рецепт коррупции во многих сферах советской жизни.