Он сам понял, чем занимаются окружающие его люди, когда вовторой или третий раз увидел, с какой скоростью разбирают пригнанную дорогуюиномарку с московскими номерами. Такие случаи выпадали нечасто: обычно«раздевали» горьковские машины, благо до Горького было рукой подать. Тот жемеханик, который преподал Прохорову первый и самый важный урок, затем,присмотревшись к нему, принялся потихоньку учить Данилу многому из того, чтознал и умел сам. К двадцати годам Данила мог открыть почти любую машину,отключив сигнализацию с ловкостью профессионального угонщика. Этим умением онвоспользовался несколько раз, но на него очень быстро вышли серьезные люди ссерьезным предложением, и Прохоров, подумав, решил не связываться с ними, хотяпредложение было заманчивым. Осторожность взяла верх.

Женщины любили его – чувствовали лихость, азарт,бесшабашность. Но на Татьяну, как оказалось, это не действовало.

Он пошутил с ней на улице один раз, проводил от магазина додома другой, и считал, что предварительный этап ухаживания на этом можнозаканчивать. Правда, Танька смотрела на него враждебно и делала вид, что ей недоставляет удовольствия его компания, но он-то знал, что это всего лишь игра! Ипотому, когда тем вечером возле своего дома она ударила его всерьез, Данилауставился на нее, словно не веря, что она себе такое позволила. А девчонка,сверкнув по-ведьмински черными глазами, прошипела: «Еще раз сделаешь так –убью, сволочь!» – и убежала, оттолкнув его. А что он сделал-то? Подумаешь,обнял и попытался поцеловать! Нашлась недотрога...

Потом-то он пытался перевести все в шутку, но она с такимпрезрением смотрела на него, что Данила отступил.

Однако от своих планов в отношении Таньки не отказался. Еесопротивление только раззадорило его. Теперь он не на шутку загорелся идеейприручить норовистую вороную кобылку, подчинить ее своей воле, заставить еесмотреть на него с обожанием и любовью, с тем жадным чувством, какое он частоловил в глазах своих временных женщин. Прохоров был уверен, что, подпустиТатьяна его чуть поближе, и она сама поймет, какое сокровище теряет. Пусть онне смог сразу произвести на нее впечатление, но он это непременно исправит,нужен лишь подходящий момент!

Ему потребовалось не так много времени, чтобы он наконецосознал: подходящего момента не будет. Самый чувствительный удар девчонкананесла ему, обозвав надоедливой деревенщиной, хотя родился, вырос и работалДанила в промышленном районном центре, а в Голицыно приезжал лишь время отвремени летом, так же, как и она.

Это оскорбление всколыхнуло в нем чувства, которых он в себеи не подозревал. Деревенщина, значит! Самым мягким, что досталось Татьяне вответ, было «наглая московская сучка», но Танька даже не покраснела – тольковзглянула так, будто Прохоров лишь подтвердил ее мнение о нем, и ушла,брезгливо подавшись в сторону от него. Уязвленный и озлобленный, Данила сплюнулей вслед и потом до вечера не мог успокоиться, искренне сожалея, что Танька –не парень, до того ему хотелось избить ее. Злоба надолго осела в его душе, авместе с ней и еще что-то – странное чувство глухой тоски, от которой он неспасался даже выпивкой.

Эта восемнадцатилетняя городская соплячка его не хотела. Онаего оскорбила, хотя он не дал ей никакого повода и был с ней вежлив! Данилебыло бы проще, если бы он больше не видел Татьяну, но именно в тот год умердед, и бабушке требовалась помощь, а потому он приезжал в Голицыно каждыевыходные, и всякий раз, словно по заказу, натыкался на девчонку, возившуюся смладшим братом, дурачком. И всякий раз, когда они встречались глазами, емуказалось, что она бросает ему вызов и смеется над ним.

Молчание нарушила Татьяна, внезапно рассмеявшись короткимнервным смешком:

– Ты поговорить хотел, кажется? Вот и поговорили. А теперьпроваливай.

Данила собирался что-то ответить, но тут за окном проехаламашина, освещая фарами песчаную дорогу, Татьяна обернулась на звук иприглушенно вскрикнула.

Спустя секунду Прохоров уже стоял рядом с ней у окна исмотрел, как напротив дома Григория останавливается милицейский «уазик» и изнего выбирается толстый рыжий парень.

– Милиция... – прошептала Таня, оборачиваясь к нему. Вглазах ее застыл ужас. – Господи, Данила... Они тело нашли...

Состояние Виктории Венесборг выдавали ее руки. Они недрожали, не сжимались в кулак – в общем, не происходило ничего такого, чтопозволило бы Илюшину сделать вывод о волнении клиентки... Но ее длинные белыекисти лежали на подлокотниках так неподвижно, что Макар подумал о том, скольбольшое усилие воли она прикладывает, чтобы себя не выдать.

Только лихорадочный блеск ее глаз свидетельствовал о том,что Венесборг с большим нетерпением ждет возвращения Сергея Бабкина, которыйдолжен был приехать в квартиру Илюшина с минуты на минуту.

– Я сказала вам, что производство по делу возобновили?

Голос ее звучал почти естественно – мелодично инежно, – но Макар снова бросил взгляд на ее застывшие пальцы.

– Так скоро?

Женщина едва заметно улыбнулась.

– Хороший стимул, Макар Андреевич, – это половинауспеха. И гарантия того, что работа будет выполнена надлежаще и в срок.

Громкий звонок в дверь возвестил о приходе Сергея, и вскорев комнату ввалился он сам – мокрый с головы до ног, пахнущий едковатым дымом ибензином.

– Каждый раз при нашей встрече льет дождь как изведра! – Он улыбнулся клиентке, и Виктория в ответ выдавила из себяулыбку, но не слишком убедительную. «Еще один раз – и лимит на улыбки у неебудет исчерпан, – подумал Макар. – Держится она, конечно, неплохо,но, похоже, на пределе выдержки».

Он обернулся к Сергею:

– Рассказывай, археолог.

– Рассказывать особенно нечего. – Бабкин усталоопустился в кресло, провел ладонью по лбу и подумал о том, что обратная дорогаоказалась слишком утомительной, а вся поездка – тяжелой и мутной, как тотпоследний день. – Я его нашел, тело выкопали и увезли в тот же вечер.Группа очень оперативно сработала.

– Хорошая мотивация творит чудеса.

– Именно.

– Где вы его нашли? – вмешалась Виктория.

Она наклонилась к Сергею, вся подалась вперед, словно бегунперед стартом.

– На острове, как вы и говорили. Труп был закопан в одной изям. Их там около шести, кажется естественного происхождения...

– Да, Сеня мне объяснял! Я помню, как он... – Онанеожиданно осеклась, медленно подалась назад. – Боже мой, бедный Сеня!Знаете, я только сейчас...

Она помолчала, затем серые глаза остановились на Сергее.

– Расскажите мне, что вы видели. Что от него осталось?

– Как ни странно, тело неплохо сохранилось, если учесть,сколько оно пролежало в земле. По словам эксперта, причина в том, что наострове специфическая почва – очень сухая, полупесчаная. Я думаю, что вы знаетеоб этом не меньше меня...