— Ты… что? — переспросил он.

Она отстранилась, чтобы посмотреть на него. Глаза его, казалось, остекленели. Голос звучал бесстрастно, бледные, как у мумии, губы едва двигались.

— Я… беременна, Трей, — повторила Кэти, чувствуя, как по телу пробежала нервная дрожь и дошла до поясницы, которая у нее всегда болела, когда она волновалась или чего-то пугалась. — У нас будет ребенок.

— Ты уверена?

Улыбка ее померкла.

— Да. Разве… разве это не замечательно? Я понимаю, что это так неожиданно, настоящий шок…

— Ты не можешь быть беременна. Ты ошибаешься.

— Никакой ошибки нет, Трей. Чтобы удостовериться в этом, я ездила в Амарилло на прием к гинекологу.

Он оттолкнул ее, как будто она внезапно стала заразной.

— Я не верю этому.

Во рту у нее пересохло, язык стал шершавым, как наждачная бумага. Она нервно облизала губы.

— Не веришь чему? Что я беременна? Что это могло с нами случиться? — Она натужно усмехнулась. — Ну, если вспомнить тот день, когда ты пришел ко мне домой, это не должно было бы удивлять тебя…

— Я верил тебе, Кэти. Верил даже больше, чем Джону. — Он умолк, в глазах горел огонь обиды за предательство — она только так могла себе это объяснить. Он резко вскочил с дивана.

— Ты верил, что я пью таблетки? — растерянно спросила она. — Но, Трей, милый, зачем мне было продолжать их пить? Ты порвал со мной…

— Убирайся, — сказал он так тихо и медленно, что она сначала даже не расслышала его из-за гудевшего в ушах рева все нарастающего ужаса. — Уходи. Прямо сейчас.

— Что?

— Ты прекрасно все слышала. Убирайся! — Трей дико огляделся по сторонам, и только тут она поняла, что он ищет ее сумочку. Затем швырнул ее Кэти, которая, потеряв дар речи, ошеломленно смотрела на него, и крикнул: — Между нами все кончено. Поднимайся!

— Трей… Что ты говоришь?..

— Я говорю… — Голос его превратился в заунывный стон. — Как ты могла так с нами поступить?

— Ну, я сделала это не сама, — ответила она, начиная злиться. — Мне тут, знаешь ли, немного помогли. Такие вещи случаются. Ребенок — это еще не конец света.

— Для меня — конец. Убирайся!

— Неужели ты не шутишь?

— Не шучу, черт побери, можешь не сомневаться.

Он схватил ее за руку и, протянув до входной двери, грубо вытолкал на крыльцо. Словно парализованная, не понимая, что же все-таки произошло, она стояла с открытым от удивления ртом, когда он захлопнул дверь перед ее носом и запер изнутри на засов.

Проснувшись на следующее утро, Мейбл обнаружила, что его нет, на застеленной кровати аккуратно сложено постельное белье, а на подушке лежит записка: «Я люблю вас, тетя Мейбл. Я возвращаюсь в Майами. Спасибо за все. Трей».

Кэти полетела к Джону. Трей не попрощался даже с ним.

— Объясни мне что-нибудь, Джон, — умоляющим тоном попросила она. — Почему иметь ребенка настолько ужасно для него?

Джон был так же ошеломлен и сбит с толку, как и она. На этот раз в Майами Трей даже не смотрел на других девушек. Его переполняла любовь к Кэти, и он корил себя за то, что мог подумать, будто в состоянии прожить без нее. Джон решил, что теперь уже ничто не сможет их разлучить. Трей был сделан из сложной смеси разных выкрутасов, которые Джону порой трудно было понять, но, тем не менее, он никогда не шокировал его. Для Трея было нормально взорваться вспышкой внезапного раздражения, если он злился на людей, которых любил — на Джона, на свою тетю, на тренера Тернера, — но когда его ярость проходила, он обезоруживающе извинялся и возвращался в прежнее свое состояние, как это и было с Кэти после их первого и единственного серьезного расставания.

Но теперь у Джона было ужасное предчувствие, что на этот раз все по-другому.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

— Подожду. Он еще передумает. Я уверена, обязательно передумает.

— А что… если нет?

— Он передумает, Джон. Я его знаю.

Джон взял ее за плечи.

— Если он не передумает, подумай о том, чтобы выйти замуж за меня, Кэти. Я уверен, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Я люблю тебя. И всегда любил. Я буду любить твоего ребенка, как своего собственного. Мы с тобой сможем хорошо жить.

Она снизу вверх смотрела в его красивое лицо, такое похожее на лицо Трея, что их можно было принять за братьев, — кем они, по сути, и были.

— Я все знаю, и я тоже слишком люблю тебя, чтобы позволить жениться на мне, когда мы оба знаем, что мое сердце принадлежит Трею, — и мой ребенок принадлежит ему. Он любит меня, Джон. На это может уйти какое-то время, но он вернется ко мне. Я в этом абсолютно убеждена. И когда он придет, я должна быть к этому готова.

В течение следующих двух недель до самого отъезда Кэти в Майами от Трея не было никаких вестей. Не зная, где он остановился, никто из них не мог связаться с ним. Джон предложил Мейбл позвонить тренеру Мюллеру, и тот заверил ее, что Трей добрался до кампуса в полной целости и сохранности и живет в студенческом общежитии для спортсменов. Джон и Кэти писали ему письма, Мейбл слала телеграммы и оставляла сообщения на автоответчике, но Трей на все это никак не реагировал. Мир для Кэти рушился. Они с Треем были связаны, как сиамские близнецы, их сердца бились в одном ритме. А сейчас ей казалось, что ее оторвали от его плоти и при этом не оставили никаких органов для поддержания ее собственной жизни.

Они с Эммой — на лице ее бабушки отражались крайняя тревога и крушение всех ожиданий — печально обсудили все имеющиеся у нее варианты. Аборт никогда даже не рассматривался, хотя Кэти и удивлялась, почему Трей, если он по-прежнему не отказывался от нее, но был решительно настроен против детей, не потребовал, чтобы она избавилась от ребенка. Это было бы вполне в его стиле, но он также знал, что она никогда бы не причинила вреда своему младенцу. Альтернатива заключалась в том, чтобы оставить ребенка на усыновление, а самой продолжать жить своей жизнью, но это тоже было немыслимо. Как она могла отказаться от дитя, зачатого в любви к его отцу?

Джон снова предложил жениться на ней, но Кэти опять отказала ему.

— Кэти, ты хоть представляешь себе, с чем ты столкнешься? Я понимаю, что сейчас восьмидесятые годы и люди смотрят на беременных незамужних женщин не так, как это было раньше, даже в кампусе колледжа, но… они будут смотреть на тебя по-другому. Все равно это будет пятно позора. Подумай о ребенке, Кэти.

— Я думаю, Джон.

— Ты уверена, что у меня нет шансов жениться на тебе? — спросил он.

— Уверена, — ответила она. — Ты заслуживаешь лучшей участи, Джон.

— Лучшего для меня быть не может, Кэти.

За день до того, как Джон должен был выезжать на своем пикапе во Флориду, он позвонил Сэмми Мюллеру.