Мистер Кинг получил разрешение миланской прокуратуры толькочерез восемь дней. К этому времени пепел Минкявичуса был уже в урне. Можно былоисследовать пепел, но доказать что-либо было уже невозможно. Кинг не сталнастаивать на исследовании останков кремированного тела бывшего советскогоразведчика. Он понял, что они проиграли.

Иосиф Наумович шагнул к людям, которые его ждали. Он судивлением обнаружил, что среди приехавших были Большаков и Попов. Обернулся кКараеву.

– Что здесь происходит? – поинтересовался врач. –Почему столько офицеров приехали за мной? Неужели вы думаете, что я нуждаюсь вподобном эскорте?

– Садитесь в машину, – попросил Большаков.

Иосиф Наумович недоуменно пожал плечами и сел в машину. Караевсел с левой стороны, а Большаков устроился справа. Впереди уселся Попов. Машинатронулась. Иосиф Наумович пожал плечами.

– Если бы вы не были генералом, я бы решил, что вы меняарестовали. Для чего нужен этот ночной спектакль? Вы могли просто прислать замной машину. Куда мы едем?

– К нам, – коротко ответил Большаков. – Мы едем кнам Иосиф Наумович.

– Так поздно? Что там случилось?

– Мы должны с вами поговорить.

– Почему нельзя поговорить завтра? – не понялврач. – К чему такая спешность.

– Это очень важно, – ответил Большаков.

– Вы можете мне ответить откровенно на один вопрос? –обернулся к ним генерал Попов. – Когда я у вас расслаблялся в вашейкомнате под гипнозом. Вы меня допрашивали?

– Конечно, нет. Какая глупость. Если вы хотели узнать именноэто, то напрасно меня вытащили из дома. Во-первых, это были не сеансы гипноза,а сеансы внушения. Вы переживаете по поводу своего одиночества, считаете себявиноватым, у вас появляются своеобразные комплексы. Поэтому я считал, что вамнужно несколько расслабляться, отвлекаясь от ваших проблем. И прописывал вамсоответствующие лекарства, чтобы вас успокоить.

– Значит, никакого гипноза не было? – недоверчивопереспросил Попов.

– Разумеется, не было, – начиная нервничать, сказалврач, – мы же понимаем, где находимся. Вы не просто пациент обычнойклиники, вы генерал ФСБ и к вам нельзя подходить с обычными мерками. Поэтому ядавал вам всегда только витамины и снотворное. Иногда легкие транквилизаторы,но очень легкие, чтобы вызвать у вас своеобразное чувство эйфории. Вы ведьзнаете о своей болезни. Я не хочу говорить о ней в присутствии остальныхофицеров.

– Говорите, – потребовал Попов, – они знают, что уменя простатит. И не очень доброкачественный, насколько я понял.

– Почти у ста процентов мужчин после сорока бывают проблемыс простатой, – заметил Иосиф Наумович, – это не такая большаяпроблема, чтобы из-за нее сильно переживать. Сейчас появились новыелекарственные препараты, в крайнем случае можно пойти на хирургическуюоперацию. Одним словом, это не столь опасная болезнь, чтобы давать вамкакие-нибудь сильные наркотики. А почему вы все время спрашиваете исключительноо себе? Такое ощущение, что меня вывезли ночью из дома, чтобы узнать, какиеименно процедуры я вам назначал. Если вас интересуют сеансы гипноза, то их немогло быть. Только обычный отдых и релаксация. Я думал, что вы все самипонимаете, Андрей Валентинович. У нас не совсем обычная работа, а вы не самыйобычный пациент.

– Он мог под влиянием ваших таблеток что-то сообщить?Например, какие-нибудь служебные тайны? – спросил Большаков.

– Не думаю, – ответил Иосиф Наумович, – у генералаПопова сильная воля. И он не мальчик. С ним работали опытные специалисты, онпрошел очень строгий отбор, хорошую школу. Его невозможно заставить выдатькакие-нибудь секреты против его воли. Может, вы скажите мне, наконец, что здесьпроисходит?

– И он ничего вам не рассказывал? – не унималсяБольшаков.

– Рассказывал. О личной жизни. О том, как любил своегопогибшего отца. Как переживает развод со своей женой. Я не понимаю, почему высчитаете возможным меня допрашивать? Объясните более конкретно, что именно выхотите узнать, и я вам с удовольствием расскажу.

Большаков нахмурился. Караев отвернулся. Если даже онизабыли о враче, то трудно представить, что этот милейший человек мог оказатьсяподонком и предателем. Он вспомнил лица внуков Иосифа Наумовича, которыехихикали, стоя в коридоре. Не может человек, который так любит детей, оказатьсяпредателем, подумал Караев. Хотя, что я говорю. Сколько примеров в жизни, когдаобразцовый семьянин бывает не только мерзавцем или предателем, но и настоящимманьяком. Например, Чикатилло. Или другие садисты и душегубы. Таких случаевсколько угодно. Он невольно покосился на сидевшего рядом врача. Неужели и этотэскулап ведет двойную игру?

– Вы не узнавали от Андрея Валентиновича никакихсекретов? – спросил Большаков. – Может, случайно? Может, он ненарочно проговорился? Может, он сообщал вам какие-нибудь сведения, и вызаписывали их в какую-нибудь свою тетрадь или на диктофон?

– Какие глупости. Иван Сергеевич, что с вами происходит?Почему такие вопросы? Мы знакомы столько лет. Неужели вы думаете, что я позволюсебе узнавать то, что мне не положено знать? Или тем более записывать? Неужеливы думаете, что Андрей Валентинович может мне что-то рассказать? Это абсолютноисключено. Наши офицеры знают как себя вести. Даже после того как мы вводим имсоответствующую сыворотку – глюконат натрия, и то они отвечают с очень большойнеохотой. И нам приходится ломать установленные в их сознании защитные барьеры.

– Как раз об этой сыворотке, – вспомнилБольшаков. – Вы делаете ее только с разрешения руководства?

– Конечно. Мы каждый раз ставим вас в известность. Толькотак. Все материалы мы передаем вам. Все записи. Но такую практику вы ввелисами, для того чтобы проверять своих новичков.

– А почему тогда у меня кружилась голова после вашихсеансов? – спросил снова повернувшийся к нему Попов. – И я чувствовалво рту вкус горелого железа, как будто все время сосал дверную ручку?

– Иногда бывают различные реакции, – начал ИосифНаумович, но Попов его перебил:

– И почему тогда мне делали уколы, если вы говорите, чтодавали мне только витамины и успокаивающие? А я сразу засыпал после вашихуколов.

– Какие уколы? – насторожился Иосиф Наумович. – Яне прописывал вам никаких уколов.

В наступившей тишине было слышно, как дышит водитель. Всемолчали. Затем потрясенный Большаков уточнил:

– Вы не прописывали Андрею Валентиновичу никаких уколов?

– Нет. Конечно, нет. У него есть проблемы с желудком, егобеспокоит простатит, но ничего особо страшного. И я никогда не выписывал емуникаких уколов. Не понимаю, с чего он взял? Значит, Андрей Валентинович, послесеансов у вас кружилась голова?