Оскар Овермейер поднялся на ноги.

– Мы понимаем желание суда провести слушание дела как можнобыстрее. Однако в течение последних нескольких часов, даже вернее будетсказать, минут в окружную прокуратуру представили доказательства, существенноменяющие все дело. Теперь мы готовы показать при помощи свидетелей, чтоубийство не было совершено так, как предполагалось изначально. Фактически мыможем сказать, что имеем дело с отложенным убийством. То, что Харольд Андерспосчитал выстрелом, и то, что, как утверждала Мэй Фарр, было выстрелом, на самомделе явилось щелчком затвора объектива и вспышкой фотоаппарата. Мы, конечно,понимаем, что суд желает скорейшего завершения слушания. Для этой цели мыприглашаем нашего первого свидетеля, Сиднея Эверсела, и обращаем внимание судана то, что его показания станут настолько существенными и эффективными, чтоповлекут за собой полное изменение порядка вызова других свидетелей.

Сканлон нахмурился в задумчивости, украдкой взглянул наМейсона, увидел, что адвокат защиты не собирается выступать ни с какими возражениями,и заявил:

– Хорошо. С целью разрешения этого дела максимально быстро япозволяю вам пригласить свидетеля Сиднея Эверсела.

Сидней Эверсел прошел к месту дачи свидетельских показаний ипринял присягу.

– Вы знаете что-нибудь об этом убийстве? – спросил судьяСканлон.

– Кое-что, – ответил Эверсел. – Я точно знаю, когда оно небыло совершено.

– Что конкретно вам известно?

– Я собираюсь честно обо всем рассказать, – начал Эверсел. –Я уже давно люблю Хуаниту Вентворт. Я познакомился с ней и влюбился в нее,когда она еще была женой Пенна Вентворта и совместно проживала с ним. Сила моихэмоций сделала меня неблагоразумным.

Эверсел замолчал и сглотнул слюну. Очевидно, он выучил этуречь наизусть, но понял, что произнести ее сложнее, чем он предполагал. Черезминуту он продолжил:

– Вентворт был дьявольски умен. Он все узнал о нашихчувствах друг к другу. Я думаю, он страшно ревновал свою жену ко мне. Он хотел,чтобы Хуанита – миссис Вентворт – вернулась к нему. Она ушла от него вскорепосле того, как познакомилась со мной. Он угрожал, что, если она этого несделает, он подаст на меня в суд за раскол семьи. Он отказывался дать ейразвод. Все его действия были поступками эгоиста, не думающего о других.

– Не надо ничего комментировать, – прервал Сканлонсвидетеля. – Рассказывайте то, что знаете.

– Меня возмущала несправедливость заявлений Вентворта, –продолжал Эверсел, – потому что мне было доподлинно известно, что Вентвортприглашал на свою яхту многих женщин. Я решил раздобыть доказательства, которыезаставили бы самого Вентворта защищаться – поставили бы его в такое положение,когда он вынужден был бы выслушать логические доводы и согласиться дать своейжене развод, не втягивая в это дело меня.

– И как вы поступили? – спросил судья Сканлон.

– Вечером двенадцатого числа я находился в яхт-клубе иследил за его яхтой. Я знал, что мисс Фарр – частая гостья на «Пеннвенте». Ночьоказалась жаркой и душной. Вентворт открыл люк в каюте. Я пододвигался к яхтевсе ближе и ближе, прислушиваясь. Когда я решил, что все складывается для меняудачно, я взобрался на борт и заглянул в люк. Я увидел Вентворта вкомпрометирующем положении. Я положил палец на кнопку спуска и тихо позвал егопо имени. В первый раз он меня не услышал. Тогда я позвал его во второй раз, и онс беспокойством поднял голову. В этот момент я нажал на кнопку спуска,сработала вспышка, которая синхронизирована с затвором объектива. У меняполучился резкий, четкий снимок.

– Что вы сделали потом?

– Это самая невероятная замена юридической процедуры,которую только можно представить, – прошептал Карл Рунцифер Оскару Овермейеру.– Ты собираешься позволять Сканлону таким образом проводить слушания? Ты недумаешь возражать против такого допроса свидетеля?

– Это нам не поможет, – так же шепотом ответил Овермейер. –Он всегда так ведет дела и, что удивительно, обычно добивается результатов.

– Я повернулся и бросился бежать с яхты, – продолжалЭверсел. – Я поехал домой и проявил эту пленку. Получился отличный негатив. Япросто не мог ждать. Я знал, что миссис Вентворт находится в Сан-Диего. Япрыгнул в свой самолет и полетел в Сан-Диего, объяснил ей ситуацию и вернулсявместе с ней. К тому времени, как мы оказались у меня дома, негатив уже высох.Я положил его в увеличительную камеру и напечатал один снимок. Естественно, янаходился в приподнятом настроении. Затем я отвез миссис Вентворт обратно вСан-Диего. В дальнейшем негатив у меня украли. Во время его исчезновения потерритории рыскал Перри Мейсон, адвокат мисс Фарр. Я требую, чтобы этот негативбыл мне возвращен. Когда его представят, я подам в суд на мистера Мейсона закражу со взломом.

Эмиль Сканлон в задумчивости поджал губы и усердно старалсяне смотреть в сторону Мейсона.

– Если что-либо в таком роде и имело место, – сказал судья,– то это не относится к рассмотрению настоящего дела. Насколько я понимаю, вашислова показывают, что убийство не было совершено в то время, как предполагалосьизначально. Это все, что относится к проводимому сейчас расследованию.

– Можно мне задать вопрос? – подал голос Оскар Овермейер.

– Да, – кивнул судья.

– Когда вы в первый раз летели в Сан-Диего, мистер Эверсел,вы взяли прямой курс, который частично пролегал над океаном?

– Да, – ответил Эверсел. – У меня самолет-амфибия. Ночь былабеззвездная. Дождь еще не начался, так что я решил лететь над океаном.

– Когда вы находились над входом в гавань, вы случайно незаметили никакой яхты?

– Заметил.

– Что это была за яхта?

– «Атина», принадлежащая Фрэнку Марли.

– А кто такой Фрэнк Марли?

– Партнер Вентворта.

– Вы с ним знакомы?

– Да. И хорошо знаю его яхту.

– Вы летели на небольшом расстоянии от воды?

– Да.

– Что вы сделали, если вообще что-нибудь сделали?

– Я покружил над яхтой, решив, что то, что она отправляетсяв открытое море, может оказаться важным.

– Ваш самолет снабжен какими-либо осветительнымиприспособлениями, которыми вы могли бы…

– Да. У меня есть прожектора на крыльях. Я зажег их инаправил на яхту.

– Что вы увидели?

– Я абсолютно точно идентифицировал «Атину». Я заметил, чтокто-то стоит у штурвала. Я понял, что это женщина и на ней одежда того жецвета, что была на Мэй Фарр, когда та поднималась ранее на борт «Пеннвента».