подошла ближе, он улыбнулся и вдруг крепко обнял ее. Это было совсем на него не похоже, но стоило Чеде сказать, зачем она пришла, как улыбка сползла с его лица.

– Я совсем мало знаю про Бет Иман, Чеда, – прошептал он.

– Мне нужны тексты, старые, написанные сразу после Священной ночи. Те, до которых Короли не успели добраться.

Дауд пожал плечами.

– Думаю, такие есть, но меня к ним не подпустят.

– А Амалоса? Он же твой учитель.

– Может быть, – согласился Дауд.

– Ты ему доверяешь?

– О чем ты?

Теперь пришла очередь Чеды шептать: к дереву как раз подошла шумная стайка девушек.

– В чайхане ты мне сказал, что он не сторонник Королей.

– Зря сказал.

– Так это правда?

– Он думает, что они… слишком суровы.

– Мне нужно поговорить с ним о той ночи, Дауд. Сможет он показать мне какие-нибудь старинные тексты, не привлекая внимания? Вот о чем я спрашиваю.

– Прости, Чеда, но я должен знать, зачем.

– Не должен. Я не хочу тебя втягивать, просто ответь.

Будь Дауд старше и смелее, наверняка потребовал бы от нее подробностей, но вместо этого он задумался и кивнул.

– Если ты просто его порасспрашиваешь, большой беды не будет.

– Отведешь меня к нему?

Дауд выдавил жалкую улыбку.

– Да.

– Отлично. – Чеда потянула его за рукав. – Идем.

Переулками Дауд провел ее в училище, представлявшее собой с дюжину зданий красного камня. С востока над ним нависала громада Таурията, по внутренним дворикам расхаживали ученики в простых льняных галабиях, подпоясанных веревками, и плетеных кожаных сандалиях. Ровесников Чеды почти не было – многие выглядели старше.

Мало кто мог позволить себе учиться здесь, так что в ряды студентов принимали и каимирцев с мирейцами, и богатых шарахайцев. Любви к жителям Розового квартала, вроде Чеды, они точно не питали.

Двое длиннобородых ученых в белом прервали разговор, презрительно глядя на Чеду, хотя останавливать ее не стали. Чеда улыбнулась им, но Дауд прибавил шагу и быстро утянул ее в прохладные залы скриптория.

– Не обращай на них внимания, – сказала Чеда. Ее голос эхом разнесся по огромной читальне.

– Шш!

Привыкнув к полутьме зала, она заметила, что Дауд покраснел. Стыдился ее!

Ей немедленно захотелось поддеть его и подразнить, чтобы этот глупый мальчишка покраснел еще сильнее, но она знала, как тяжело ему было стать здесь своим. Пусть его стыд и чопорность этих книгочеев раздражали, Чеда не хотела усложнять Дауду жизнь и молча спустилась с ним в холодный подвал скриптория.

Несколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз видела Амалоса, но при взгляде на него заметно становилось, что он как-то резко постарел.

Амалос сидел над свежей глиняной табличкой, что-то тщательно переписывая деревянным стилом с таблички такой древней, будто она выпала из каравана богов, когда они покидали этот мир.

– Будь добр. – Амалос не глядя махнул рукой в угол. – Намешай-ка еще глины.

Дауд, кажется, надеялся, что Амалос увидит Чеду и не придется ничего объяснять, но учитель сгорбился над своей табличкой, как стервятник, так что Дауд откашлялся.

– Учитель Амалос, я привел кое-кого.

Странно, подумала Чеда. Дауд всегда был таким уверенным, а тут вдруг превратился в запинающегося первогодку.

– Что? – Амалос наконец поднял голову и заметил Чеду. – Кто вы?

Дауд быстренько отошел в угол, к кувшину с водой и ведерку красной глины, оставив Чеду разбираться самой.

– Я Чеда, – сказала она, но увидев, как белые кустистые брови учителя в замешательстве сдвигаются к переносице, добавила: – Чедамин Айянеш'ала. Вы знали мою мать и знаете моего опекуна, Дардзаду.

Лицо Амалоса озарилось узнаванием.

– Недолго же он пробыл вашим опекуном, не так ли? – Ученый вновь вернулся к своему занятию.

– Пожалуй, недолго. – Чеда поняла, что разговор будет трудный. – Я пришла расспросить вас о Королях и ночи Бет Иман. – Рука со стилом замерла, но лишь на мгновение. – Сохранились ли тексты о ней?

Амалос мотнул белой бородой.

– Сотни и тысячи.

– Мне нужны те, что были написаны сразу после. – Она бросила быстрый взгляд на Дауда, замешивающего глину, и понизила голос. – Людьми, видевшими все своими глазами.

– Свидетелями были лишь Короли и боги.

– Не верю.

Стило скользнуло, выписывая завиток, и вновь замерло. Рука Амалоса дрожала то ли от старости, то ли от возбуждения, но он не обернулся.

– Дауд, мальчик мой. Сходи-ка к учительнице Низаум, скажи, что я не смогу с ней сегодня увидеться. Спроси, не сможем ли мы завтра позавтракать вместе.

– Но вы ведь договорились на полдень.

– У меня сегодня много дел. Иди, иди.

– Но глина…

– Иди, Дауд.

Дауд нахмурился, но промолчал. Он вымыл руки и демонстративно швырнул полотенце на стол, походя бросив на Чеду взгляд, в котором облегчение боролось с раздражением.

– Закройте-ка за ним дверь, – велел Амалос, возвращаясь к работе. Чеда послушалась.

Услышав скрип двери и лязг щеколды, Амалос наконец обернулся к гостье, прищурился, разглядывая ее из-под бровей.

– Так значит, Айянеш – ваша мать.

– Да.

– А кто отец?

Чеду часто об этом спрашивали, чаще – мужчины. И всем она отвечала правду, что отца у нее нет. Она совершенно его не помнила, а мама на все вопросы либо фыркала, либо щипала ее за ухо. Ответила она лишь раз, и этот раз Чеда запомнила навсегда.

«Твой отец? Да он убил бы тебя, если б узнал, что ты существуешь!»

Взгляд у мамы при этом был такой, будто она глубоко пожалела о сказанном. Но назад своих слов не взяла. Той ночью Чеда уснула в слезах, боясь, что отец придет и зарежет ее во сне.

– Я никогда его не знала.

– Но как же…

– Так вышло. – Чеда собралась с духом. – Хотела бы я знать больше.

Кустистые брови нахмурились, наползая одна на другую.

– Почему вы спрашиваете о Бет Иман?

Чеда знала, что он спросит, и даже придумала убедительную ложь, но что-то было во взгляде Амалоса, заботливом и строгом, любопытном и спокойном одновременно… ни от кого она не чувствовала такого уважения, ни от Эмре, ни от Османа. И, уж конечно, не от Дардзады. Ей захотелось рассказать Амалосу правду, отплатить за его искренние переживания. Но она не могла. По крайней мере, не могла рассказать все.

– Четыре ночи назад, во время Бет За'ир, мне не повезло оказаться на улице. Я увидела асира, и мне захотелось узнать об их истории.

– Увидели асира?

– Да.

– Но ведь вы знаете легенды.

– Я хочу знать правду.

Амалос взмахнул рукой, будто отгоняя жесткокрыла.

– Правда – это мираж, постоянно меняющийся под ветрами пустыни. Истина давно утеряна, Чедамин, здесь вам ее не отыскать.