Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Полагаю, будет приятно провести такую сложную операцию, док, – хитро улыбнулся Андерс. – Не каждый сможет похвастаться такой, верно?
Стоун едва не усмехнулся при виде неуклюжей хитрости молодого человека. Но сдержался, еще раз посмотрел на снимки, потом спросил:
– А если я откажусь, какие шаги вы предпримите?
– Ну, док, – скис Андерс, видимо, молодой человек уже уверился в победе, и ему было горько разочаровываться, – тут у меня еще на очереди доктор Линз и профессор Визраби.
– Профессор Визраби вряд ли возьмется за такую операцию.
– А нам говорили, у него золотые руки, – с искренним недоумением сказал Андерс.
– Были. Учитывайте, что профессору пятьдесят восемь лет, руки уже не те. Поверьте, я не злорадствую, ведь я сам до некоторой степени ученик профессора, но истина – вещь упрямая. Что же касается доктора Линза, то в его умении сомневаться не приходится.
– Ну я все равно к вам первому пошел, потому что говорят, что вы лучший, – снова подольстился Андерс.
– Вот в этом месте блямба тоже прилегает неплотно, – задумчиво проговорил Стоун, не слыша его реплики. Потом поднял глаза: – Что ж, передайте своему начальству, что я согласен.
– Ну вот, когда я сыграл на самолюбии, сказал, что ему вся слава от такой сложной операции достанется, он и согласился, – закончил Андерс свою речь.
– Вы молодец, Андерс, – обрадовался полковник. – На какой день назначена операция?
– Сказал, что через неделю.
– Какие-то предварительные приготовления?
– Нет. За три дня до операции больной должен прилететь на Землю для адаптации, и за день до операции нужно доставить его в больницу.
– Неужели ему не нужны анализы, снимки, кардиограммы?
– Так у меня же с собой была история болезни! Док на месте ее просмотрел и сказал, чтобы я ее там оставил, и что ему этого хватит.
– Великолепно. Что ж, Андерс, вы отлично потрудились, можете идти.
Андерс сидел в коридоре и читал газету. Время от времени он поглядывал на стеклянную стенку за которой в белых масках трудились Стоун, его ассистент Джек Эвертс и молодая сестра, имени которой Андерс не знал. Сначала Андерс не отрывался от стекла, но через полчаса ему наскучило. В самом деле, док с ассистентом склонились над кушеткой и не разгибаются. В фильмах все по-другому. Кроме того, его предупредили, что операция может длиться часа три, а может и больше. Непонятно, зачем ему здесь столько торчать, посидел бы в кафе, пришел бы к концу. Но начальство велело сидеть, бдить и в случае чего вмешаться. Как будто он что-то во всем этом понимает. Ладно, сидеть – не мешки ворочать. Плохо, что он только одну газету взял, на три часа может не хватить.
Опасения Андерса оправдались. Он прочитал «Монинг Стар» от корки до корки, а операция все еще продолжалась. Андерс уже подумывал, насколько приличным будет прислониться к стене и вздремнуть, когда двери операционной распахнулись, и вышел доктор Стоун. Он резко снял с себя маску с каплями алой крови, и Андерс увидел, что лицо у него хмурое.
– Операция прошла неудачно, – не дожидаясь вопроса, сказал доктор. – Больной умер.
– Как же так, док? – опешил Андерс.
– А вы не знали, что бывают неудачные операции? – резко ответил Стоун и быстро пошел на второй этаж.
Огорченный Андерс остался сидеть. Он видел, как из операционной вышел доктор Эвертс и направился вслед за Стоуном. Андерс хотел спросить ассистента, в чем причина неудачи, но пока подбирал слова, доктор уже ушел.
Стоун стоял на балконе пустой палаты и жадно курил. Сзади послышался шум. Он обернулся – Эвертс.
– Не огорчайтесь, Кристофер, – сказал ассистент и положил ему руку на плечо.
– Спасибо за сочувствие, Джек. Хотите «Звездный дождь»?
– Благодарю, мне такие сигареты пока не по карману, и я с удовольствием стрельну у вас парочку.
Некоторое время врачи молча пускали вверх струи дыма.
– Послушайте, Кристофер, – начал Эвертс и тут же замолчал.
– Что? – не оборачиваясь, поинтересовался Стоун.
– Только не обижайтесь.
– Не бойтесь, говорите.
– Возможно, я дурак, но это последнее неловкое движение, которое привело к трагедии…
– Можете не договаривать, Джек, я знал, что вы поймете… Да, я убил его.
– Зачем!?
Стоун обернулся, губы у него были крепко сжаты, левый глаз дергался.
– Потому что ко мне пришел молодой человек из системы правопорядка, что сейчас сидит на диване, и предложил операцию. Операцию психически больному человеку, которого они собирались выпустить в мир. Вы же знаете, чем кончается сосуществование Прыгунов и людей.
– Конечно, – кивнул Эвертс, – смерть мальчика описывалась во всех газетах.
– Этот мальчик был моим соседом, Джек. Не то, чтобы мы были друзьями, но когда я думаю о том, что ради сомнительной выгоды они идут на такой риск, а ведь Прыгуны это прямая угроза людям, Джек, мне становится не по себе.
– Я тоже сторонник, чтобы Прыгуны не возвращались на Землю, но почему вы согласились на операцию? Зачем вы взвалили эту ношу на свои плечи?
– А на чьи, Джек? На плечи Николаса Линза?
– При чем тут Линз?
– При том, что у Линза долги, и двести тысяч слишком большое искушение, чтобы он устоял.
– Все равно, Кристофер, я не думаю, что вы имели право…
– А кроме того тут было еще одно обстоятельство, Джек. Дело в том, что я ассистировал на первых двух операциях Визраби.
– Я знаю. Это были пустяковые операции, не имевшие практической пользы.
– Вот именно, Джек, не имевшие практической пользы. Старик понял, что такое Прыгун, доказал, как дважды два, только они не смогли этого увидеть и, слава богу, что не увидели, а профессор быстро опомнился и замолчал. Психическая неуравновешенность – не следствие, а причина поразительной работы мозга и мышц, понимаете? И если добиться этой неуравновешенности в определенных условиях, если сделать человека психом, а это возможно, мы получим нового Прыгуна, выведенного искусственно. Со всеми вытекающими последствиями.
– И вы знаете, как это сделать?
– Не совсем, но Визраби в минуту откровенности признался, что если удалить достаточно старые блямбы, когда они свернулись в круг, а я оперировал именно такой случай, то истина станет ясна, как божий день. Вот почему я не мог позволить, чтобы операция прошла успешно.
Эвертс задумался.
– Но как вы теперь будете жить со всем этим в душе, Кристофер, – наконец спросил он. – Мы давали клятву Гиппократа, и я знаю, для вас это не пустой звук.
– Как-то придется, – поморщился Стоун. – Я же понимал, что, несмотря