— Дай-ка. — Моя лисонька вытянула из моих рук письма вместе с конвертами. — Знаешь, хорошо, что наша дружба уже настолько крепка, что мы способны принять решение друг за друга. Капитан, явите нам чудеса.

Резко повернувшись, я увидела, как Нольвен протягивает письма Дрегарту и, прищурившись, ехидно его подначивает:

— А что, слабо сжечь эту дрянь, невзирая на академическую защиту?

Гарт поднял на меня взгляд, а я, ничуть не сомневаясь, решительно кивнула. И в ту же секунду фиолетовое пламя превратило зачарованную бумагу в пепел.

— Ты позволяешь Лавант управлять твоей жизнью, — с отвращением произнес Стевен. — Хотя есть более достойные доверия люди.

— Надеюсь, ты сейчас не себя имел в виду? — скептически уточнила и добавила: — Научись держать слово, Тенеан. Ты сказал: «Поступишь в военку — можешь считать, что жениха у тебя нет». Я поступила, а ты как-то не спешишь исчезать. Мы еще нужны здесь?

— Нет, — улыбнулся Фраган, — дальше этот балаган сможет поехать без вас. Умоляю об одном: что было в бумагах?

— Из важного — предложение вернуться в Академию. На внезапно нашедшиеся бюджетные места.

— Ого, — Фраган уважительно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на Нольвен, — от таких предложений тяжело отказаться.

— Не в нашем случае, — фыркнула моя лисонька и выразительно посмотрела на бледного от ярости Стевена. — Во-первых, здесь, в военке, преподает профессор Эльраваран. Во-вторых, к целительской академии прилагается Тенеан.

— Мы оказались не настолько, м-м-м, меркантильны, чтобы согласиться, — подытожила я слова моей лисонька. — Те, кто готовили для нас это непривлекательное предложение, слишком привыкли судить по себе.

Коротко попрощавшись, мы с Нольвен вышли из переговорной. Следом за нами вышел и Фраган, который быстро открыл портал и коротко бросил:

— Поторопитесь, не хочу оставлять капитана одного. Как бы он еще чего-нибудь не сжег. Или кого-нибудь.

— А ты сможешь его остановить? — заинтересовалась Нольвен.

— Нет, но я всегда смогу предоставить алиби, — усмехнулся Фраган.

— Что-то вроде: огненный шар просто лежал на полу, когда безвременно усопший решил поднять его и рассмотреть? — предположила я, и, получив в ответ кивок, поспешно шагнула в портал.

Только в комнате я позволила себе высказаться честно и без оглядки на окружающих.

— Сейчас мне особенно горько от моего проклятия, — вздохнула моя лисонька. — Ведь ты и половины нужных слов не использовала!

— Как они могли? Нет, ну как? Я ушла, ничего не прошу, ничего не требую и…

Нольвен, сбросив обувь, забралась на заправленную постель и, покачав головой, произнесла:

— Ты — единственная дочь. В вашем браке со Стевеном должно было родиться не меньше двух мальчиков, один из которых унаследовал бы фамилию Конлет. Это раз. Два — наверняка Тенеаны неплохо заплатили бы за тебя, все-таки сильные одаренные магички не торопятся замуж. И детей рожать тоже не торопятся.

— Это все отвратительно. — Я последовала примеру лисоньки и тоже растянулась на кровати.

— И к тому же, так или иначе, но ты их ребенок и они, наверное, хотят тебе добра. Просто понятия о добре у вас с ними разные, — неуверенно добавила Нольвен.

— Или отца просто задевает, что дочь ушла из дома и не попала на помойку, — вздохнула я. — Что нельзя прийти и, милостиво бросив пару монет, небрежно проронить: «Твой дом все еще ждет тебя, хоть ты и оступилась».

— Да, — скривилась Нольвен, — боюсь, что твоя версия ближе к правде. Но в любом случае рычагов давления на нас нет ни у кого. Кроме ректора военки.

Дождавшись, пока Лилей окончательно выпутается из моих волос, я перевернулась на спину и слепо уставилась в потолок. Цветок устроился рядом с моей головой и, тихо потрескивая, гладил меня по щеке узким листочком. Помолчав, я хрипло произнесла:

— Знаешь, я сдохну, но военка обойдет нашу с тобой прежнюю Академию. Любой ценой. Мне плевать, кто будет первым, главное, чтобы Тенеан был позади.

— Вот и славно. Лилеюшка, дай-ка мне иголочки, а то мы так и не заметили, чтобы с этим благородным животным было что-то не так.

Цветок приосанился и, встряхнувшись, сбросил в протянутую ладонь пучок тоненьких полупрозрачных иголочек.

Рассовав иголочки по флаконам, Нольвен залила их разными проявителями и убрала всю эту батарею под кровать.

— Завтра узнаем, — улыбнулась она и начала распускать косу. — Пора готовиться ко сну. Завтра будет хороший день.

Я только кивнула и прикрыла глаза. Переодеваться, расплетать волосы и вообще что-то делать не хотелось. Было… Не больно, нет. Больно было, когда я уходила. Сейчас было просто противно. Как будто в дерьмо вляпалась и оттереть не обо что.

Утро порадовало нас ответом: на иголочках Лилея находилось сразу два вида яда. Один полностью растворял магию — судя по всему, именно из-за этого со Стевена слетела иллюзия. А вот второй… Второй был не столько ядом, сколько своеобразным аналогом энергетического зелья, только в очень высокой концентрации.

— Лилей, — сипло произнесла моя лисонька, — Лилей.

Я, собиравшая сумку, недоуменно посмотрела на подругу, которая медленно опустилась на колени перед испуганным и ошарашенным цветком.

— Лилей, — едва шевеля губами, выдавила Нольвен. — Дай мне еще твоего яда. Того, что уничтожает магию.

От открывшейся перспективы у меня перехватило дыхание. Вряд ли кто-то пробовал исцелять проклятье с помощью яда. Тем более что Лилей относительно редкий вид — я все же заглянула в маго-ботанический справочник и оценила все возможности нашего растительного друга. Правда, разум у ложного лилейника появляется и сам по себе, но спустя двадцать-тридцать лет от прорастания семечка. Наш цветок — вынужденный акселерат. Или принужденный?

— Думаешь, этот яд сможет уничтожить проклятье? — тихо спросила я, глядя, как Нольвен аккуратно собирает выпущенные Лилеем иголки в прозрачный флакон.

— Не знаю, — моя лисонька бледно улыбнулась, — но я надеюсь. Проклятье гнездится в печени, оттуда его никак не выгнать. Но, что гораздо хуже, оно изменяет кровь. И если впрыснуть в кровоток яд Лилея, то…

— То мы рискуем получить труп, — осадила я Нольвен. — Нам нужна серия экспериментов. По крови яд разнесется по всем органам.

Нольвен криво улыбнулась:

— Я знаю. Я просто… Я просто хочу верить.

— И я хочу, — кивнула я. — И мы будем не только верить, но еще и работать в правильном направлении. Сейчас наша главная задача — это попасть в группу военных лекарей. Все время, пока пытаемся, будем изучать яд. Затем встанем на очередь к имитатору.

— Имитатор не даст гарантии, что яд безопасен, — покачала головой Нольвен. — Он слишком далек от настоящего человека.