– Я просил не смотреть, – наблюдаю в зеркало заднего вида, ее сердце не перестает грохотать, а тонкие пальчики с силой вцепились в кожаную обивку салона. Включаю передачу и срываюсь с места. Не хватало, чтобы девочка успела рассмотреть тех уродов. Если бы не Мит, вряд ли смог бы сдержаться и не забрать две жизни.

Девочка задает вопросы, рассмотрев раскуроченный автомобиль.

– Они живы?

– Они живы?! – не хочу, но перехожу на крик. – Живы?! – Не думал, что два слова смогут меня вывести окончательно из равновесия. – Тебя это волнует?!– останавливаюсь и поворачиваюсь назад, хочу посмотреть в глаза Жени, понять. После сегодняшнего вечера она должна считать меня как минимум неуравновешенным психом, что разгромил машину и покалечил двух людей, возможно, извращенцем, разгуливающим голышом по офису, плюс озабоченным идиотом предпенсионного возраста – и это минимум. – Живы! – отвечаю, читая эмоции на лице: растерянность, и усталость. Потеки косметики, покрасневшие глаза и бледные губы окончательно меня отрезвляют.

И девочка срывается:

– Не нужно на меня кричать! Вот не нужно! Я… мне… я и без ваших криков пережила сегодня слишком много. И не виновата, что какие-то уроды хотели меня изнасиловать! – Она кривит губы. – Еще вы! Ваш питомец! – бьет кулачками по обивке, а по лицу льются черные слезы. Закрываю глаза, но все равно вижу кадр: красивое лицо, перекошенное болью, отчаянием и страхом. Это невозможно: просто сидеть и наблюдать, как твоя пара, часть твоей души, захлебывается пережитым ужасом.

– Да как же так получается? – спрашиваю сам себя, я уже на заднем сиденье автомобиля и держу Женю на руках.

Руки живут своей жизнью, оплетая и закрывая от окружающего мира, а мне хочется впитать все эмоции, что сейчас выплескиваются через край, и подарить девочке уверенность и чувство безопасности.

– Что… что получается? – Крупные соленые капли падают на мою грудь.

– Вот это. – Будь на месте Жени другая, в лучшем случае ограничился бы фразой: «Нужно было думать». – Я собирался ругать тебя, что не послушала, не подождала… а теперь что?

– Что?

– Ничего, – откидываюсь на спинку, притягиваю Женю на себя. Не сдерживаюсь и отчитываю за безрассудство.

– Зачем вам это? Зачем меня куда-то отвозить, подвозить. Все эти ваши игры, какие-то намеки, беспокойство о моей судьбе… – неуверенно шепчет, прижавшись щекой к плечу.

Если бы я только знал, что она хочет услышать…

– Затем, что я хочу. Хочу заботиться о тебе. Беспокоиться. Надевать пальто, когда холодно. Держать в объятиях. Я много чего хочу делать с тобой и вместе с тобой, – разрешаю себе поцеловать ее висок.

– Я не понимаю, – заглядывает в лицо. – Почему?

– Ты моя пара. – В мире людей эта фраза ничего не значит, но в нашем это больше, чем признание в любви и клятва в верности.

– Что? – переспрашивает, не расслышав из-за шума проезжающего автобуса.

Не вижу смысла повторять сказанное.

– Садись вперед и пристегнись, – поддавшись эмоциям, сам же и подвергаю нас опасности. Женя занимает место рядом со мной и приводит себя в порядок.

И тут я совершаю ошибку: по факту предлагаю девочке покровительство, лишь с разницей, что не настаиваю на сексе, а судя по Жениному лицу, именно так она себе и нафантазировала. Мое предложение сродни стрельбе вслепую: попасть в цель практически невозможно, но все же сохраняется малейший шанс.

Поднимаемся по лестнице к ее квартире, а мне хочется перехватить ее, закинуть на плечо и привезти к себе домой, закрыть на все замки в своей комнате и никого не подпускать, даже семью. Но этот план еще хуже моего предложения, там у Жени был выбор, а тут его нет. Наши отношения откатятся назад и не на стадию знакомства, а еще дальше, я стану для нее тем самым чудовищем, очередным Милосердовым.

– До свидания, – жду щелчок замка и не позволяю себе расслабиться.

Спускаюсь, паркую машину вне зоны видимости, откидываюсь на сиденье, буравя взглядом подъездную дверь.

Веки медленно закрываются, меня неумолимо клонит в сон, но я не могу себе этого позволить. Чувство вины гложет, съедает изнутри. Стоило ли задерживаться, собирая и выкидывая облитые кофе бумаги?! Я же фактически опоздал, позволил двум отморозкам коснуться моей пары. Бью ладонями по рулю, оглашая двор едким звуком клаксона.

– Эй. – Голос Коваля и удар фалангой пальца по стеклу вырывают из груди тихий рык. – Открой, – приоткрываю дверь. – Давай домой, отдохни. – Он придерживает дверь рукой.

– Нет.

– Что нет? Тебе завтра с Платовым переговоры вести, хочешь сорваться? Я присмотрю за девочкой.

– Сказал же, нет. Я не оставлю ее.

– Ты что, мне не доверяешь? – Илья правильно понимает мое промедление с ответом. – Нормально. Значит, шкуру свою доверяешь, стаю доверяешь…

– Тебе не понять!

– Я и не отрицаю. Все, дуй домой, выспись. Клянусь Селеной, глаз не сомкну. – Коваль продолжает наседать, распахивая дверь шире. – Прислушайся на минуту к человеку, а не к зверю. Отдохни, от тебя зависят наши жизни. Не выспишься – и мы погрязнем в многолетней войне с Платовскими волками, – утрирует ситуацию, но близок к истине. – Домой… – хлопает дружески по плечу. – Ее бывший сейчас отвисает с бабенками за тысячу километров, я останусь тут, так что…

– Хорошо. – Логике в словах не отказать.

– Хорошо? – удивлен Коваль моему согласию.

– Да, я боюсь тупо уснуть.

– М-да, – Илья хмыкает, – я ожидал услышать, что ты мне доверяешь свою пару, но и так тоже пойдет. Бывай, – закрывает дверь. Показывает жестом на выезд из двора и торопит.

Первое, что делаю с рассветом, – отзваниваюсь Ковалю: и ведь действительно не спит, голос бодр, а меня не спасает даже кофе.

Активная болтовня за столом раздражает, мозг прокручивает события вчерашнего дня, и я мрачнею с каждой секундой.

Сегодняшний день обещает быть не менее насыщенным и долгим. Мысли мечутся между Женей – как она поведет себя при нашей встрече, к Платову – не хочу оставлять его волков безнаказанными.

– Лео. – Прикосновение сестры возвращает в реальный мир. – Тебе пора привести себя в порядок, волосы так быстро растут.

– Меня все устраивает. – Фраза выходит хлесткой и грубой. До конца завтрака больше никто не решается заводить со мной разговор.

Как и обещал, сам набираю Платова, не дожидаясь оговоренного времени, уверен, он принял решение, еще не успев выйти из моего кабинета. Слушаю долгие монотонные гудки, успокаивая себя перекладыванием бумаг из одной стопки в другую.

– Слушаю, – успеваю среагировать, чтобы не сбросить вызов.

– День добрый, – отвечаю.