– Месяц назад, – терпеливо пояснила я. – Когда вы с Маргаритой Петровной смотрели сериал…

– А что-то должно было произойти? Ты, дочка, скажи. Я все подтвержу, что надо!

Все-таки правильно говорят: старость – не радость. Баба Граня готова согласиться со всем, что я ей скажу.

– Аграфена Фроловна, – удивительно, но я с первого раза выговорила ее имя-отчество. – Я ж не из НКВД. Я хочу услышать от вас только правду.

– Правда, милая, тоже разная бывает, – философским тоном заметила старушка.

«Правда – она всегда одна», – пришла на ум фраза из одного культового фильма. Нет, все-таки Раскольников, что ни говорите, не сильно провинился перед обществом! Мне казалось, что еще чуть-чуть, и я сверну на его дорожку. Мысленно сосчитав пару десятков баранов, я как можно спокойнее произнесла:

– Итак, вы с Маргаритой Петровной смотрели телевизор, неожиданно пришла Анаста-сия и…

Я уставилась на беззубый рот бабки, готовясь ловить каждое ее слово.

– Так ведь я и говорю! Настена неожиданно пришла. Глаза испуганные, губы дрожат, сама белее мела… Ну, мы с Маргошей сериал-то не стали досматривать. Какой уж тут сериал! Чаем девочку хотели напоить, да она не стала. Водки себе налила полстакана и спать легла. Водку Маргоша для компрессов в хозяйстве держит. Уж мы с ней судили-рядили, что могло у племянницы случиться… А утречком Настена ушла. Рано ушла. Ну и больше мы ее не видели живой. А когда Маргоше позвонили, мол, опознать надо, так ей плохо и стало. Еле добрались до морга. Я боялась ее одну отпускать…

Аграфена Фроловна замолчала, и глаза ее наполнились слезами. Она судорожно вздохнула и заговорила снова:

– Настена наша как живая лежала. Только белая вся. Уж и не помню, как мы с Маргошей до дома добрались. Она легла на диванчик, глаза закрыла, только одна слезинка и скатилась… Три дня так пролежала: не ела, не пила, не плакала… Так и умерла, подружка моя. Горе-то ее изнутри сожрало, я так думаю. Вот коли поплакала бы да попричитала, глядишь, горе наружу и вышло бы…

– Скажите, а Маргарита Петровна знала, что у Насти с Родионом… м-м… отношения испортились?

Старушка удивленно уставилась на меня.

– Да ты что, деточка?! – Она энергично взмахнула руками и хлопнула ладошками по коленям. – Они любили друг друга, как Ромарио с Жилетой…

– Кто-кто? – не поняла я.

Насколько я помню, Ромарио – это бразильский футболист. Очень, между прочим, симпатичный и сексуальный! А вот кто такая Жилета? Наверное, бабулька все перепутала в силу своего почтенного возраста.

– Эх, молодежь! А еще милиция, называется! – Баба Граня презрительно скривила губы. – Телевизор надо смотреть! Кино недавно показывали. Там еще этот… который из «Титаника»… Леонид Карпов, только нерусский.

– Ди Каприо, что ли?

– Во, он самый. Девчонку он одну любил страсть как! А ее Жилетой звали. Она энтого юношу тоже любила. Только вот родители ихние были против. В общем, у них ничего не вышло, и все умерли!

Аграфена Фроловна закончила вольный пересказ трагедии Шекспира и победоносно посмотрела на меня. Я смутилась. Действительно, глохнешь тут за этой работой. Даже шедевры мирового кинематографа некогда смотреть.

– А вот у нас иные сведения. – Я поспешила перевести разговор на другую тему. – Нам стало известно, что Настя и Родион часто ссорились последнее время! Роде пришлось даже квартиру снять!

– Не, не было такого! – убежденно заявила бабуля.

Я задумалась. Тут два варианта: либо Тимур меня обманул, либо баба Граня не в курсе семейных дел Анастасии. Лично я предпочла бы второй вариант. Потому как мысль о том, что Тим водит меня за нос, активно не нравилась.

– Вы же говорили, что Настя редко заходила к Маргарите Петровне! – Я подозрительно прищурилась. – Откуда же вам знать, что у них такая любовь?

– Ой, деточка, слухами земля полнится, – рассмеялась старушка. – У нас раньше по соседству подружка жила, Фаина. Потом ее дочка к себе забрала. А Фанька-то к нам частенько захаживала. Так вот, Настена с Родионом купили квартиру аккурат рядом с ней!

Странно, а как же тогда та квартира, куда я влезала через балкон, рискуя жизнью? Мотя утверждал, что Родя там часто бывал и что Настя туда приходила… Моте вешать лапшу мне на уши смысла нет. Выходит, Тимур меня обманывает? Ну хорошо, хорошо, пусть так. Но ведь отпечатки пальцев не могут врать?

Вынырнув из своих раздумий, я заметила, что Аграфена Фроловна о чем-то с большой горячностью лопочет. Оказалось, что бабуля вдохновенно пересказывает содержание последних ста двадцати серий бразильского телесериала, «который по первому показывают». Я поняла, что больше ничего интересного от нее не услышу, быстренько попрощалась и покинула словоохотливую киноманку.

В голове у меня наблюдались разброд и шатание. Я совсем запуталась, кто врет, а кто говорит правду. Но если включить логику, с которой, по словам Ульянова, у меня «полный абзац», то получается очень веселая картинка. Матвею, равно как и Аграфене Фроловне, обманывать меня совершенно незачем. Остается Тимур. Но, как мне кажется, и ему нет смысла: я ведь ищу его брата. А в этом деле любая информация может оказаться важной, если не решающей.

А может, я вообще не ту нитку тяну и эта дорожка ведет в тупик?

Не найдя ответов на свои же вопросы, я надавила на педаль газа и прибыла домой в чрезвычайно дурном расположении духа.

К моему неудовольствию, в большой комнате на диване сопел Рассел. В районе его пупка свернулся клубком Рудольф и тоже издавал носом свистящие звуки. Заслышав мои шаги, песик приоткрыл один глаз и слабо шевельнул хвостом. Мол, я тебе рад, хозяйка, но здесь так тепло и уютно! Оставь меня в покое, ладно? Я потом с тобой пообщаюсь.

Круто развернувшись, я двинулась на кухню. Там быстренько создала кулинарный шедевр по имени «дусьбургер». Рецепт прост: взять большой ломоть хлеба (я люблю черный, но это дело вкуса), на него аккуратно укладывается кусок мяса (колбасы, ветчины, паштета – словом, чего-нибудь мясного). Внимание! Мясо должно полностью покрывать хлеб. Затем ровным слоем укладываются кусочки огурца, помидора, сыра, зелени… Важно не забыть между слоями проложить майонез или кетчуп. Кстати, можно употребить и майонез и кетчуп одновременно… Все это сооружение накрывается сверху еще одним слоем мяса и сверху прижимается еще одним куском хлеба. Если не захлебнетесь слюной во время процесса приготовления и сможете распахнуть рот до нужного размера, то получите ни с чем не сравнимое удовольствие. Это произведение кулинарии изобрела моя сестрица Дуська, отсюда и название «дусьбургер». Может, конечно, что-нибудь подобное уже существует. Но лично я попробовала данный бутербродик в исполнении Евдокии.

Пока я готовила и глотала слюни в предвкушении блаженства, на запах подтянулся и Доуэрти, нежно прижимая к себе полусонного Рудольфа.

– О, еда! – оживился Рассел. – Привет, Женька! Я тебя редко видеть в последний раз.