– Здравствуй, Вова… – нерешительно пискнула я и тяжело вздохнула. – Чай? Кофе?

– Лучше сразу потанцуем, – с трудом сдерживаясь, чтобы не разораться, молвил следователь. – Собирайся, гражданка Зайцева.

– Куда? – слабеньким голоском пролепетала я.

– В тюрьму, дорогая, в тюрьму!

Мне показалось, что в глазах следователя вспыхнул злорадный огонек.

– Опять в тюрьму?! Я не хочу!

Напомню о том, что один раз меня и Дуську целые сутки продержали в подвалах Лубянки. И обвинение, в общем-то, предъявили бредовое: похищение племянника одного высокопоставленного лица. (См. книгу Ф. Раевской «Череп ищет хозяина».) Лицо это было настолько высоко поставлено, что одного его взгляда хватило бы, чтобы оставить нас в страшных подвалах навсегда. Однако все обошлось. Но этих суток хватило мне с лихвой. Попадать опять в сырую душную камеру желания не было. Поэтому я скрестила на груди руки и, насупившись, упрямо повторила:

– Никуда я не пойду. Уголовный кодекс я чту, законы стараюсь уважать, хоть это невероятно трудно…

Под тяжелым Вовкиным взглядом я замолчала и как-то увяла. Следователь устало провел ладонью по лицу, словно снимал липкую паутину, и тихо сказал:

– Жень, ты можешь мне не верить, но я тебя люблю. Как родственник, разумеется, – поспешил добавить он, уловив мой изумленный взгляд. – Ты славная, добрая, веселая девчонка. Знаешь, ты напоминаешь мне Тоську Кислицыну из «Девчат». Помнишь?

Еще бы не помнить! Это наша с Дуськой любимая комедия. Догадываюсь, что сестренка и муженька своего приобщила к высокому искусству!

– Но у тебя, – продолжал Вовка, – есть один маленький, но очень большой недостаток…

Я протестующее вскинула глаза на Ульянова, но он прервал мою еще не начатую песню:

– Помолчи, а? Так вот, о недостатке. Ты почему-то любишь совать свой симпатичный носик в очень неприятные дела в основном криминального характера…

– Короче, Ломоносов, – перебила я родственника. – Нечего мне тут лекции читать! В чем меня обвиняют на этот раз?

Я внимательно смотрела в лицо Ульянову. Такой гаммы чувств мне не доводилось видеть нигде и никогда: от тревоги до полного отчаяния. Такого Вовку я не помнила и поэтому здорово испугалась.

– Вова… – несмело вякнула я. – Во-вочка…

Слов больше не было, и я заткнулась. Рассел переводил удивленный взгляд с меня на следователя, пытаясь понять, в чем, собственно, дело.

– Сегодня, – тихо начал Вовка, – убили Екатерину Витальевну Шульц. Тебе знакомо это имя?

Я оторопело кивнула:

– Конечно. Это же Венькина подружка. Тебе она тоже знакома, между прочим…

– Так вот. На месте преступления в офисе убийца оставил пистолет Макарова…

Следователь помолчал и совсем тихо добавил:

– На нем твои отпечатки пальцев, Женя.

Вот они, неприятности! Но что за глупости говорит Ульянов?! Пистолет… Отпечатки… Убийство… Неужели это все я натворила?!

Вовка сочувственно смотрел в мою сторону.

– Это не все, – добавил он. – Тебя видели, когда ты накануне приезжала к Екатерине Шульц. Причем дважды.

– Ну да, приезжала! А что тут такого? – воскликнула я. – Мы с ней договорились о том, что я приеду. А в первый раз, между прочим, мы вместе с Расселом приезжали, чтобы Рудольфа женить. Правда, Рас?

Американец утвердительно кивнул.

– После женитьбы песика я отвезла американца домой и вернулась к Катьке.

– Зачем? – вполне серьезно спросил следователь.

Я смутилась. Насколько помню, я поехала к Катерине, не имея определенной цели. Просто решила действовать по принципу «А вдруг повезет». Кое-что мне удалось узнать. Не слишком много, к сожалению. Если бы не этот мнимый сантехник… Сантехник? А может, это именно он убил Катьку? Ведь они не очень любезно разговаривали. Он ее даже ударил.

Вовка, вероятно, заметил смятение на моем лице.

– Ты чего-то знаешь? – быстро спросил он.

– Чего я знаю? Ничего я не знаю! Почему это я должна что-то знать? – забубнила я. – И между прочим, у меня есть алиби. Не могла я убить Катьку, ну вот никак не могла!

– Алиби? – Брови Ульянова взметнулись вверх. – И кто же подтвердит твое алиби? Может, Рудольф?

– Не трожь песика! Он здесь совершенно ни при чем! А вот одна вполне живая старушка очень даже подтвердит! Аграфена Флоро… Флоро… Тьфу, зараза! Баба Граня, одним словом.

– Алиби, говоришь? Алиби – это хорошо, а главное, вовремя. Ты адресок-то старушки оставь. Я ребяток пошлю – пусть проверят. А вот что с тобой делать?

Вовка задумался. На кухне повисла напряженная тишина, а я с немалым душевным трепетом ожидала приговора.

– Ну ладно! – спустя пару минут сообщил следователь. – Арест отменяется. Но…

Я облегченно выдохнула и оживилась.

– Но подписку о невыезде я с тебя все-таки возьму.

– Конечно, конечно, гражданин начальник! – обрадованно закивала я. – Это всегда пожалуйста! С нашим превеликим удовольствием!

Вовка долго и внимательно смотрел мне в глаза, затем тяжело вздохнул несколько раз, стиснул зубы и приступил к выполнению служебных обязанностей. Когда все формальности были улажены, следователь попрощался и направился к выходу. Уже стоя в дверях, он погрозил мне пальцем:

– Смотри у меня!

Я быстренько соорудила испуганную мину и воскликнула:

– Ни-ни! Мамой клянусь!

При этом за спиной я сплела пальцы рук крестом.

Ульянов ушел. Настроение сразу поднялось. Весело напевая под нос незамысловатый мотивчик, я вернулась на кухню. Желание выпить кофе со сливками и откушать мороженого с орехами не пропало, а только еще больше усилилось. Нужно было его немедленно реализовать, иначе ощущение полного счастья никак не приходило. Пока я суетилась, готовя любимое лакомство, Рассел внимательно следил за мной. Как-то угадывалось, что ему есть что сказать, но в силу природной скромности он не решается.

– Ну? Чего ты мучаешься? – не выдержала я. – Говори, что за сомнения тебя терзают. А то даже смотреть тошно…

Доуэрти немного помялся, но потом все же заговорил:

– Женька, я говорить, но ты не обидеться? Нет? О'кей! Я американец. Поэтому очень мало знать Россия. Когда шеф отправлял меня сюда, я бояться. Русский – такая загадочный душа! Я совсем не представлять себе, какие вы, как с вами общаться… В реальность все оказаться не так страшно. Но я никак не умею понять: как вы с таким низкий уровень жизнь достигать такой потрясающий успех?! Я не говорить о космос, искусство. Но я видеть работа ваша полиция! Это… Это… – Рассел наморщил лоб. – Офигеть могу! Нет техника, нет народ, машин тоже нет. Только один инициатива. Но факт – преступления раскрывать!