И она метнула взгляд на Эльзу.

– Я отдам его, – глядя в глаза рыцаря, пообещала она.

– Вот и славно. – Лука начал приподниматься с софы…

И тут произошло несколько вещей сразу. Как и всегда, он не столько увидел, сколько почувствовал опасность. Но ему хватило времени только бросить взгляд на окно, а оно уже лопнуло, пропуская пулю. И в тот же миг Пелагея, каким-то чудом преодолевая чары, сорвала с груди крестик и бросила его Эльзе. «Держи!»

Лука бросился вперед, надеясь перехватить проклятую вещь, а заодно заставить Эльзу пригнуться.

Полыхнуло белым холодным светом. И тут же в окно влетела вторая пуля…

В такие минуты ему всегда казалось, что время останавливается. Теряются все звуки, пропадает всякое движение. Все замирает. И работает только его мозг. Четко, как часы. Или как сердце, чьи удары так отчетливо слышны.

Он лежит на кровати, прижимая к себе Эльзу. Она жива, так как именно удары ее сердца он сейчас слышит. В стене видна застрявшая пуля. Чуть в стороне, там, где он ее и оставил, Пелагея. На белой ткани костюма отчетливо видно красное пятно. Четко в сердце… Блин… А ведь ей всего двадцать пять…

Рыцарь осторожно пошевелился, чуть в сторону, ближе к стене. Рука потянулась за ножом. Лука проверил, видно ли его из окна. Нет, все в порядке. Теперь пуля. Всего пара секунд, и он смог выковырять ее из стены.

Он привычно прикрыл глаза, сосредоточился, собрал немного силы. Казалось, металл резко нагрелся в его руке. И вот ярко-белый сгусток силы рванулся в сторону. До стены, потом по траектории пули – в обратную сторону. Туда, к тому, у кого хватило ума опять на них покушаться.

Это не заняло много времени. Кажется, всего несколько секунд. И вот рыцарь почувствовал соприкосновение с чужим разумом.

Взрыв удивления, потом упрямство, негодование… непонимание… остатки магического вмешательства и… пустота.

Лука подавил в себе желание выматериться.

Почему он всегда так бездарно влипает в неприятности? Все так хорошо начиналось. Он почти договорился с Пелагеей. После отмены силы дара он смог бы добиться у нее ответа на вопрос, кто же все-таки Эльза по сути. Так же без проблем она сказала бы, где ее зубастый любовник. Они душевно поговорили. Ему оставалось лишь забрать у нее крест…

Крест!!! На миг он даже перестал дышать.

Лука осторожно, почти нехотя обернулся.

Эльза все еще лежала на кровати, чуть приподняв голову, напряженно глядя на труп Пелагеи. Она сжимала в руке крестик, который все же успела поймать… А над ней мерцала неимоверно яркая белая, без малейшего темного пятнышка, аура.

– Твою же мать…

Лука сел на кровать, протянул к девушке руку.

– Ты в порядке, детка?

– Мне намного лучше, чем ей. – Она выдавила из себя жалкое подобие улыбки.

– Согласен. – Он так же кисло улыбнулся в ответ. – Дай мне эту дрянь, пожалуйста.

Эльза чуть нахмурилась, не сразу вспомнив о том, что сжимает в ладони. Потом на ее лице мелькнуло удивление, а затем нечто, очень похожее на ужас.

– Лу…

– Спокойно. – Он погладил ее по плечу. – Ты в порядке.

– Но… – От испуга глаза у нее стали почти круглыми, и выглядела она немного смешной.

– Я не знаю почему, – очень спокойно и тихо сказал рыцарь. – Но ты не стала ведьмой. Поверь мне, милая. Ты в порядке.

Эльза разжала кулак и уставилась на крестик. Лука и сам таращил на него глаза.

Его приемные родители были далеко не бедными людьми. И у его мачехи была целая куча цацок. Она терпеть не могла золото. Отчим всегда покупал ей только серебро. И однажды, когда ему было где-то около восьми, мачеха позвала его с собой, чистить украшения. Они делали это по старинке. Допотопным зубным порошком и старыми зубными щетками. И оба смеялись. Они часто смеялись вместе. А потом, пока мачеха намазывала руки каким-то вкусно пахнущим кремом, он рассматривал вычищенные предметы. Серебро, черное и даже с оттенком зеленого до чистки, теперь блестело, отдавая белым. Так же проявляется его сила, когда он взволнован или зол. Тем же блеском чистого серебра…

Так же блестел и крестик на ладони Эльзы. Как будто его только что вычистили… А ведь этому кресту, судя по всему, больше ста лет…

– Дела… – поделился он впечатлениями. – А теперь соберись.

Он встал, уже не опасаясь новых выстрелов. Надел куртку. Сунул в карман пистолет, убрал нож. Эльза дрожащими руками спешно натягивала свитер. Из разбитого окна сильно тянуло холодом. Лука достал сотовый и быстро соорудил SMS для Геры: «Пелагея мертва, у меня полиция, сматывайся, потом позвоню». А потом он нашел в телефонной книге сотовый номер майора.

– Алло, Илюха…

– Открой дверь номера, засранец! – проорал полицейский в трубку.

– Понял…

Лука обреченно пошел к двери.

17.

– Я предлагаю сделку, – заявил майор.

«Пелагея недавно предлагала мне то же самое, – мог бы сказать ему Лука. – А чем все закончилось?» Но он промолчал. Только выжидательно приподнял брови.

Вообще, рыцарь нервничал. Они с майором сидели в холе третьего этажа все той же гостиницы. А Эльза была в номере, откуда только недавно забрали труп. Она, между прочим, наверняка в расстроенных чувствах. И главное, она там одна! Двух парней Ильи Лука в счет не брал. Он привык доверять только себе. Он здесь, она там, клыкастый урод на свободе, а тут майор с тупыми предложениями.

– Так что ты хочешь? – все же спросил его рыцарь.

– Звездочки на погоны, – ухмыльнулся Илья.

– Круто, – оценил Лука. – Только вот, знаешь, я же не Гудини. Хотя… без проблем! Я могу нарисовать их для тебя и вырезать из бумаги. Подойдет?

– Хватит. – Странно, но майор даже не перешел на крик. А ведь мужик взрывной по жизни. Лука слышал, как он орет на подчиненных, да и на них с Эльзой он орал нехило в прошлый раз.

– Я в курсе, что ты отлично умеешь рисовать, – продолжал между тем полицейский. – Например, паспорта. Как я помню, один на имя Александра Юрьевича Королева, а другой на имя Сергея Павловича Степанова. Похоже, ни одно из этих имен не является настоящим.

– А у меня и другие есть, – нагло сообщил ему рыцарь и достал сигареты. – И кстати, не только российские.

– И израильский есть? – с нужной долей иронии поинтересовался майор все так же спокойно.

Что-то он как-то подозрительно спокоен. И даже не суетится, как обычно. Лука помнил, как этот крепыш с седеющей шевелюрой мельтешил по кабинету тогда в отделении.

– Есть, – прикурив, ответил он. – А также французский, английский, голландский и еще около двух десятков стран Европы и Азии. У меня, знаешь ли, не двойное и даже не тройное гражданство. И там тоже вписаны разные имена.