мальчиков, — она едва слышно фыркнула.

— Что будем делать с поездкой? — спросил её Сареф, — едем сегодня?

— Можем сегодня, можем завтра, можем через два дня, — пожала плечами Джинора, — если тебе ещё нужен отдых — отдыхай, тебя никто никуда не гонит.

— Я просто хотел сделать это в более удобный момент, — пожал плечами Сареф, — может, сегодня у него неприёмный день. Ну, там, он учит уму-разуму соседей, или экзаменует молодняк… или что там он ещё может делать. Адейро ненавидел, когда ему мешали работать.

— Поверь, Сареф, тебя Ильмаррион примет в любое время, — мягко заметила Джинора, — даже если ты прибудешь в поместье Айон в полночь, и ему для этого придётся слезть с одной из своих многочисленных любовн…

Она закашлялась, после чего резко сказала:

— Я тебе этого не говорила!

— А это преступление? — рассмеялся Сареф, — у Адральвеза есть жена. У Ильмарриона, как я понимаю, жены не случилось, но это же не значит, что ему не нужно… — Сареф взглядом указал на постель.

— Ладно, неважно, — поспешно сказала Джинора. Сареф согласно пожал плечами, оставляя тему в стороне. В свете предстоящего разговора с Ильмаррионом его любовницы интересовали Сарефа меньше всего.

— Я могу организовать экипаж в поместье через несколько часов, — сказала Джинора, — ехать туда недолго, около часа. Конечно, при желании можно было бы прислать и более быстрый транспорт, но, полагаю, тебе и Химу будет неприятно лететь по воздуху.

— Значит, я всё-таки был прав, — хмыкнул Сареф, — некоторым членам Айон, которые не смогли принести пользу своему клану, предлагается… альтернативная пожизненная служба.

— Интересно, — Джинора, склонив голову, с любопытством посмотрела на Сарефа, — это откуда же ты такие вещи узнал?

— Пташки принесли, — фыркнул Сареф, — да и наивно было ожидать другого. Драконы не из тех, кто разбрасывается добром.

— Осуждаешь? — Джинора провокационно посмотрела на Сарефа.

— Осуждаю? Наверное, нет, — пожал плечами Сареф, — мораль вообще — гибкая штука. Вот тебе на это, судя по всему, вообще всё равно. Зато говорить про Ильмарриона, у которого много любовниц, тебе неприятно. Так что мораль — это не компас, который для всех показывает в одну, единственно правильную сторону. Мораль у каждого своя.

— Да что ты прицепился к этим любовницам? — вспыхнула Джинора, — тебе-то какая разница?

— Так, а что в этом плохого? — искренне удивился Сареф, — если он может содержать и обслуживать столько любовниц — это его дело. Вряд ли он держит их там силой. Они сыты, обуты, одеты, довольны жизнью. Если это их выбор — кто мы такие, чтобы его осуждать? Уж я надеюсь, что ты-то мне не будешь рассказывать про какую-то там любовь?

— Ты хочешь поговорить об этом? — Джинора вопросительно подняла бровь.

— Нет, — улыбнулся Сареф, — потому что любви нет. Когда я уходил из своего клана, ты умоляла меня остаться и говорила мне, что любишь меня, и жить без меня не сможешь. Однако же вот, смогла. И даже достигла выдающихся успехов.

— Ну, видишь ли, в чём дело, Сареф, — Джинора улыбнулась, — любовь, как и мораль — у каждого своя. Впрочем, в одном я с тобой соглашусь. Любви с первого взгляда, какой её рисуют сказки, действительно, не существует. Это лишь выдумки для простолюдинов, чтобы жизнь им не казалась слишком невыносимой. Равно как и типа-любовь, в которой двое часами сидят, смотря друг другу в глаза и держась за руки. Это такая невыносимая, удушающая херня, что от неё выть хочется! Что до меня… я считаю, что любовь — это про взаимное уважение и доверие. Когда ты готов дать своему избраннику то же, что и самому себе. Когда ты знаешь, что в любой ситуации можешь на него положиться. Когда понимаешь, что тебе всегда прикроют спину. Что он всегда будет на твоей стороне, что бы ни случилось. Конечно, над такой любовью надо долго работать, она не появляется на пустом месте. Но я была готова попробовать с тобой, — с этими словами Джинора поднялась с кресла, подхватила своё платье и подошла к двери. После чего, открыв дверь и повернувшись к Сарефу, добавила, — и сейчас всё ещё готова. Так что если в ближайшие несколько лет ты дорастёшь до того, что тебе будет нужна такая любовь — обращайся.

После этих слов она покинула его комнату. Сареф же был в непонятном, отстранённом состоянии. Своя правда в словах Джиноры, конечно, была. Да и вела себя она довольно умно. Не стала давить, обвинять, настаивать на чём-то. Просто рассказала, как она видит любовь, и предложила попробовать, если их взгляды по жизни совпадут, и у него будет такое желание.

А ведь если задуматься — так ли уж плохо то, что предложила Джинора? Если сравнивать с теми, кто был до неё, Джинора — просто образец адекватности. Кейя физически нуждалась в том, чтобы эмоционально раскачивать и себя, и своего партнёра. И сейчас Сареф даже примерно понимал, почему она так себя ведёт. Она до сих не отпустила ситуацию со своим отцом, и до сих пор мстила. Ему — и всем, кто имел несчастье оказаться рядом с ней слишком близко.

Про Орзану он, конечно, такого сказать не мог, но она была больше хищницей, которая привыкла командовать и управлять. Рядом с ней придётся постоянно доказывать своё право на равенство. Хотя, конечно, их синхронная ночь с Аюми и Химом была лучшим опытом наслаждения, что Сареф испытывал в своей жизни.

Была, конечно, ещё Эмилия, которая тоже вполне мила и хороша собой, и благосклонно относится к Сарефу… Но и здесь была своя ловушка. Эмилия до сих пор благодарна ему за брата, и эти эмоции за полтора года отнюдь не утихли. И если он соберётся строить с ней отношения, которые даже будут лично одобрены и благословлены Индареллой, это тоже будет вечный камень неравенства, который никуда не получится убрать. А вот Джинора…

В этот момент раздался стук, и в комнату вошёл Йохалле.

— Здравствуй, мой герой, — издевательски-томно сказал эльф, даже сделав подобие книксена, — я хотел поблагодарить тебя ещё вчера, но мне сказали, что… тебя не стоит беспокоить. Ну и как всё прошло?

— Ты хочешь, чтобы я пожалел о том, что не дал тебе умереть? — с раздражением спросил