— Вас подвезти? — предложил Томпсон.

— Было бы неплохо. Ты даже представить себе не можешь, что нам пришлось тут пережить.

— По дороге расскажете. — Джон гостеприимно распахнул дверцу жилого трейлера, который оказался оборудованным под медицинский кабинет для приема пациентов.

Данила мечтательно прищурился, оказавшись на мягком топчане, Камилла предпочла офисное кресло. Трейлер шел по шоссе мягко. Рассказ Ключникова о сирийских злоключениях не занял много времени. Он не стал вдаваться в подробности, расписывая все, что с ними случилось за последнее время.

— Побывать в шкуре заложника? Я вам сочувствую, — проговорил Джон. — Насчет твоей болезни я тебя осмотрю, как приедем на место. Может, и не так все страшно. Можете считать, что вам повезло, через два дня к нам прибывает транспорт с гуманитарной помощью, на нем мы вас и переправим в Латакию — в порт.

— Неужели мы спасены? — не могла поверить в чудо Камилла.

— Что, в хорошее уже разучились верить? — усмехнулся хирург. — Выпьете кофе?

— Я бы и от виски не отказался, — вставил Данила.

— Виски я не держу в этом трейлере. Но когда приедем, обещаю достать бутылку из личных запасов.

— Вас сопровождают повстанцы? — Ключников посмотрел в заднее окно.

Дорога как раз делала поворот, и «тачанка» просматривалась на фоне заходящего солнца.

— Нам выделили сопровождение на всякий случай. Доведут до конечного пункта и уедут. Вполне мирные парни, по сирийским меркам. Неотесанные, правда, но и это поправимо.

Как оказалось, гуманитарная международная миссия направлялась в крупный поселок, до которого оставалось еще полчаса езды. В ней работали медики из Европы, делали прививки, лечили больных. Джон даже проводил несложные операции.

На место прибыли, когда почти стемнело. Поселок темнел у подошвы горного хребта. Лишь в редких домах еще горел тусклый свет. Площадку для миссии показали сопровождавшие боевики — каменистое плато на окраине. Жилые трейлеры и машины поставили кругом, так что получился закрытый со всех сторон дворик. Чувствовалось, что люди привыкли к кочевой жизни. Не прошло и часа, как уже стояли полотняные навесы, колыхались москитные сетки. На портативных газовых плитках готовилась еда. Коллеги Джона Томпсона не приставали к русским с расспросами, понимали, что люди натерпелись и теперь хотели бы побыть в спокойной обстановке. Большинство медиков и волонтеров собрались в большой палатке на ужин. А вот Джон решил устроиться рядом со своим трейлером.

После душа и смены одежды первым делом он осмотрел, обстукал Данилу, осмотрел его на УЗИ и полностью подтвердил диагноз, поставленный арабским медиком в Абу-эд-Духуре.

— В крайнем случае, я мог бы сделать операцию и здесь, в полевых условиях, — сказал он. — Но время терпит, пара дней ничего не решит. Тут нет условий для послеоперационной реабилитации, да и стерильности не обеспечишь. Тебе нужна хорошая клиника, вот и все. Через месяц забудешь о своей травме. Главное, что почка продолжает функционировать. Вот только побереги себя.

— Что, уже и выпить нельзя? — спросил Данила.

— Если без русского или шотландского фанатизма, то можно, — разрешил хирург и, сдержав слово, выставил на стол большую бутылку виски, принес из холодильника лед. Причем не в формочках, а цельным куском, со специальным ножом для колки.

Камилла смаковала крепкое спиртное, отпивая его малюсенькими глотками. Кусок льда плавал в стакане айсбергом и постукивал о зубы, когда женщина пила.

— За спасение, — предложила она тост. — Нам тебя, Джон, сам бог послал. Иногда он любит подобные шутки. Свела же нас судьба на том перекрестке.

— Это не удивительно. При вашей профессии у вас половина мира в знакомых ходит.

— Ну, положим, не половина, чуть меньше. Мы только в Антарктиде не снимали, — похвасталась Камилла.

— Потому что Антарктиду горячей точкой не назовешь, — оправдался Ключников.

Джон шутки не понял, пришлось объяснять. Ключников был на седьмом небе от счастья. Он постепенно осознавал, что они с Камиллой спаслись, что опасность уже миновала. В этом его больше всего убеждало то, что он пил маленькими глотками виски со льдом, над головой горела электрическая лампочка, мирно постукивал дизель-генератор. Ключников вновь окунался в цивилизованную жизнь, пусть это был только маленький ее островок посреди войны.

— Что-то вас не встречают тут с распростертыми объятиями, — сказал он Джону Томпсону, показывая на темный поселок. — Никто не пришел. Да и улицы словно вымерли.

— Завтра сам все увидишь. У нас есть хороший способ выманить местных из их домов и наладить диалог. Еще ни разу не подводил.

Все хорошее рано или поздно кончается, кончился и виски в бутылке. Ключников даже опьянел. Качественное спиртное приятно туманило голову.

— Я бы и спать лег. А то усну прямо здесь, в кресле, — признался он. — Да и Камилла уже дремлет, стала непростительно молчаливой, а ведь женщины любят поболтать.

— Ничего страшного. Можете и в креслах заснуть. Пледов у меня хватает, накрою, — пошутил Джон.

Лишних мест в жилых трейлерах не было. Потому Томпсон и определил своих русских знакомых в кабинет для приемов. Он надул им компрессором огромную двуспальную кровать, дал постельное белье. Беглецы лежали рядышком, только на это у них и оставались силы.

— Давай договоримся с тобой, что больше никогда-никогда не будем ссориться, — предложила Камилла.

— А если случится так, что ты разлюбишь меня? — усмехнулся Данила.

— Такого просто не может случиться. И ты меня уже никогда не разлюбишь. Женщины чувствуют такие вещи, поверь.

— Тогда можно и спокойно заснуть. — Ключников отыскал ладонь Камиллы и легонько сжал пальцы женщины. — Спокойной ночи, дорогая, — пожелал он.

— Действительно, спокойная ночь, — прошептала Бартеньева и потянулась…

Утром беглецы проснулись от голосов, доносившихся с улицы. Судя по звукам, шла слаженная работа.

— Нечего разлеживаться, — сказала Камилла, спуская ноги с кровати. — Мы не у себя дома. Может, кабинет уже нужен для дела, а нас просто не хотят тревожить.

Данила с удовольствием еще бы повалялся, к тому же почка его пока не беспокоила, Джон выписал ему куда более действенное лекарство, чем то, которое он получил в Абу-эд-Духуре. Теперь инъекции можно было делать раз в сутки. Компрессор, работая в обратном режиме, быстро сдул кровать, и она легко уместилась на полке встроенного шкафа.

На улице сновали волонтеры, разгружали из машины гуманитарную помощь. Руководил работами Джон, являвшийся в миссии главным. На расстеленный на земле брезент складывали мешки с мукой, макаронами, сахаром. Поблескивали на утреннем солнце ящики с консервами, высились рулоны туалетной бумаги, упаковки с мылом и моющими средствами, стиральным порошком. На отдельном раскладном столике были рассыпаны презервативы — бери не хочу.