– Понятно. Значит, в моде гусиная кожа?

– Не говорите глупостей. Хорошо воспитанная молодая леди никогда не признается, что ее беспокоят такие приземленные вещи.

– И что же еще ей не позволяет признать воспитание? Того, что она потеет? И естественно, она не позволяет себе излишнее проявление чувств, несмотря на свою утонченную чувствительность. Ей вообще чужды любые крайности, как телесные, так и душевные. Жаль только, что я неудачный экземпляр.

Макс наконец повернулся к ней, но его глаза остались непроницаемы.

– В самом деле?

Софи подумала, не ответить ли ему так же. Но ей не хотелось. Она хотела вернуть другого Макса.

– Да, ваша светлость. Мы еще не приехали, а я уже допустила все неподобающие для светской дамы оплошности.

В глазах Макса мелькнула веселая искра, но она тут же исчезла, и его губы сжались в твердую линию.

– Не соизволите ли рассказать мне, зачем вы сегодня встречались с Уивенхо в парке? Почему он держал вас за руку? И почему вы не сказали мне ни слова?

Софи замерла. Она была не готова к его вопросам, и у нее даже мелькнула мысль все отрицать, хотя это было бы очевидной глупостью.

– Он шел, чтобы передать мне письмо, где извинялся за свое поведение. Вот и все. Я не стала об этом упоминать, поскольку знала, что вы рассердитесь, а мне не хотелось портить вечер. Да и рассказывать особенно нечего…

– Он отдал вам письмо?

– Нет… Он решил извиниться лично, поэтому не стал его отдавать.

«Хватит оправдываться», – простонала про себя Софи. Она не сделала ничего плохого, так почему чувствовала себя такой виноватой? Макс даже ничего не сказал, только смотрел на нее.

– Вы мне не верите, да? – не выдержала Софи.

В карете повисла напряженная тишина. Софи плотно сжала губы, пожалев, что не сделала этого раньше, и отвернулась к окну. Но Макс взял ее за подбородок и повернул к себе. Его глаза горели страстью.

– Вы ошибаетесь, – тихо сказал он. – Я верю, что вы всегда стараетесь поступать так, как считаете правильным. Просто временами наши представления о том, что правильно, не совпадают.

– А должны?

– Нет. Но думаю, сейчас не время это обсуждать…

Даже в темноте Макс видел, как ярко вспыхнули ее щеки, это было очаровательно. Его пальцы провели по подбородку Софи, скользнули к шее. Он понятия не имел, как ей это удалось, но в карету он сел, кипя от возмущения и ревности, а теперь оказался во власти совсем другого, гораздо более приятного возбуждения, и случай с Уивенхо теперь казался скорее мелким недоразумением, чем угрозой.

Макс видел, что она чувствует себя виноватой, и это, как ни странно, вернуло ему способность мыслить здраво. Он все время смотрел на Софи сквозь призму предательства Серены. Но она совсем не похожа на Серену. Да, ему не нравилось, что она так легко простила Уивенхо, но это не ее проблема, а его. То, что Софи не держала зла на людей, было настоящим благословением.

Его пальцы чувствовали, как бьется ее пульс, и Макса тянуло припасть к нему губами, а потом снова отвести ее в маленькую гостиную. И на этот раз он не забыл бы запереть дверь. Однако его уже начинало утомлять, что эти торопливые свидания заставляют его постоянно испытывать чувство вины из-за нарушения общепринятых правил. Максу хотелось, чтобы они уже были женаты, чтобы она лежала обнаженной в его постели и им не могли помешать ни люди, ни правила. Хотя бы неделю. В конце концов, они бы вернулись в общество, но только после того, как он утолит эту жажду, причинявшую ему мучения, выходящие далеко за рамки физического дискомфорта.

Карета остановилась перед театром на Друри Лейн, и Макс подал Софи руку, помогая выйти из кареты. Он не смог отказать себе в удовольствии задержаться перед ней и заставить ее смотреть ему в глаза, пока ее щеки не вспыхнули. В этом была детская потребность почувствовать свою власть над ней, вынудить ее ответить.

– Харкот, ты задерживаешь движение, еще немного – и образуется затор во всю улицу! – крикнул ему Крэнворт, когда они с Сильви вышли из своей кареты.

Макс велел кучеру ехать дальше.

– Плащ Софи зацепился за дверь, – не моргнув глазом, соврал он, и Софи коротко хмыкнула.

– С ротондой этого не случилось бы, – пробормотала она.

* * *

Софи окинула взглядом женщин, входивших и выходивших из дамской комнаты. Она ждала Сильви, но уже начинала подозревать, что потеряла ее в этом круговороте шелков и атласов. Повернувшись, она поймала на себе осуждающий взгляд мисс Пеннистоун и поспешила выйти. Нелепая трусость, но она до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке и слишком незащищенной, чтобы встречаться с кем-то вроде мисс Пеннистоун. И потом, почему она должна общаться с теми, с кем не хочет? В конце концов, она уже не просто мисс Тревелиан из Эштон-Коув. Скоро она станет герцогиней Харкот. Софи вздернула подбородок. Если она не будет следить за собой, то может стать похожей на мисс Пеннистоун. А она не такая. Софи любила людей, но никогда не подстраивалась под чужое мнение, чтобы кому-то понравиться, и не собиралась делать этого теперь, на пороге своей новой жизни.

Остановившись посреди коридора, она попыталась вспомнить, откуда они пришли. Рядом никого, и это означает, что, скорее всего, она идет не туда, куда надо. Софи повернулась и остановилась, увидев перед собой мужчину.

– Вы заблудились? – спросил он.

На миг ей показалось, что этот высокий и очень худой человек – один из приглашенных актеров. Она даже подумала, что уже где-то его видела, но тут же поняла, что это не так.

– Думаю, да. Я не знала, что этот дворец так велик. Мне хотелось бы вернуться в фойе.

– Идемте, я покажу вам.

Софи с радостью пошла с ним, и он по нескольким лестницам вывел ее в коридор, в конце которого она увидела бордово-голубые ковры фойе. Дойдя до конца коридора, она повернулась, чтобы поблагодарить мужчину, но он заговорил первым:

– Кстати, я лорд Моркомб. Отец Серены. А вы мисс Тревелиан, верно? Я видел вас с Харкотом у Стефтонов.

Софи чуть не споткнулась от удивления, и он, остановившись, заботливо поддержал ее под руку.

– Простите. Я не хотел вас пугать, но с тех пор, как прочитал о помолвке, искал случая поговорить с вами.

Софи смотрела на него с изумлением, чувствуя себя виноватой.

– Лорд Моркомб. Я… мне так жаль…

– Не стоит, дорогая. Вам не о чем сожалеть. Вы не причастны к моей трагедии и ни в чем не виноваты. Теперь я редко выхожу из дому, но мне стало очень любопытно, кого выбрал Харкот. И признаюсь, я немного удивлен. Вы совсем не похожи на мою дочь.

– Я слышала, она была очень красивой. И очень живой. – Софи мучительно подбирала слова, но он, похоже, этого не замечал. На его узком лице появилась улыбка.