Лель и Радомил только крякнули.

— Да кто ж поверит во всю эту чушь? — не удержались мужчины.

— Таяна поверит! У неё не может возникнуть сомнений в своей неотразимости. А поскольку эта девушка расчётлива, то сидеть и попусту мечтать она не станет. Таяна начнёт действовать. Тут, главное, на подарки не поскупиться.

Лель с сомнением покачал головой, считая, что толка в афере не будет. Он помнил, какими словами Ульяна охарактеризовала Таянку, но он никак не мог представить, что большеглазая хрупкая красавица способна взять свою судьбу в свои руки. Какой смысл дурить голову девке, если она ничего не решает? Поблажит — и на этом всё закончится, потому что глава семьи Бобровичей не купится на такую дурь!

А вот Радомил не разделил мнения Леля и оживился:

— У меня в казне осталось кое-что из ценных каменьев, но украшений больше нет.

— Я дам, — улыбнулась Ульяна. — У меня есть красивые броши, заколки… в общем, найдётся, чем удивить твою бывшую невесту!

Она, не обращая внимания на нахмурившихся мужчин, поднялась и достала пакет с бижутерией. Всё это собиралось Ульяной на протяжении жизни, и пусть не было золотом, стоило дорого.

— Наша задача в краткие сроки убедить Таяну, что за границей её любят и ждут, а если понадобиться, то устроить ей побег. Потом обнародовать её бегство и укорить Бобровичей, что они подсовывали своему князю безответственную девицу. Пусть едут вослед своей меркантильной лебёдушки.

— Уверен, что сработает, — решительно произнёс Радомил. — Таяна задалась целью быть княгиней и пойдёт по головам.

Лель удивлённо выгнул бровь, но Радомил покачал головой и очень серьёзно добавил:

— Я её даже побаиваюсь. И по Бобровичам скучать не буду. Только о своём кармане и думают!

— Ну вот, пусть они все едут к повелителю и интригуют там, — с радостью отпустила всех Ульяна. — Вот только надо, чтобы завербованный нами человек всё провернул быстро. Пусть скажет, что боится задерживаться, так как уже попался на глаза князю. Чем меньше мы дадим времени Таяне обдумать ложное предложение, чем больше шансов, что у нас получится.

— Хм, идея ясна, — Лель взял в руку несколько украшений и цокнул языком, показывая, что восхищён изделиями соплеменников Ульяны. — Я всё сделаю и даже со своей стороны поднажму, чтобы всему семейству стало очевидно, что Радомил никогда не женится на Таянке и готов идти с ними на конфронтацию.

— Подожди, Лель, — перебил друга князь, — сейчас разговаривать надо не со старшими Бобровичами, а с Таяной! Уля права, она сама уже решит, кого в семье посвящать в тайну страдающего по ней повелителя.

— Хорошо. Но, Радомил, ты понимаешь, что когда вскроется обман, то мы получим всю семью Бобровичей во враги.

— Они и так мне не друзья.

— Они могут объединиться с повелителем.

— Это если они доберутся до него. А если доберутся, то их там никто не ждет. К тому же у Синехолмца других дел полно, как и своих ближников, которые не подпустят к нему Бобровичей. И неужели ты думаешь, что реши Синехолмец идти на наши земли, он не найдёт повода для нападения?

— Давайте пока не будем заглядывать так далеко, — предложила Ульяна, — подумайте сами: за счёт кристаллов мы можем заметно укрепить своё положение, а стужа сейчас защищает нас от внешних врагов. Ну какой дурак сунется сюда? Так что сейчас мы отодвигаем от Радомила Бобровичей. Потом решаем другие проблемы… и через каких-нибудь полгода ситуация в княжестве может быть уже другой и тогда заново подумаем, что делать.

Какое-то время они говорили ни о чём, а после начали стучаться гонцы один за другим, и мужчины разошлись по делам. Ульяна прибрала посуду и замечталась. Вспомнилась прошедшая ночь. Душа пела и танцевала.

— Тыц-тыц-тыц! — не удержалась от привязчивого мотивчика Ульяна и покрутила задом. — Тыц-тыц-тыц…

Счастье распирало и требовало выхода. Сейчас бы Мусеньку потискать, поиграть с ней и угостить вкусняшечками.

Кошка часто снилась Ульяне и она во сне прижимала её к себе, чесала за ушком, слушая кошачье тарахтенье, и суматоха дня отступала. Иногда Ульяна думала, что когда снабдит всех жителей огненными кристаллами, то её кошке возможно не надо будет постоянно находиться возле того места, где растут кристаллы.

Задумавшись на тему места роста кристаллов, Ульяна присела. Когда она только появилась в этом мире, то ей хотелось знать ради чего, но никто не пришел и не рассказал. Потом всё, что не касалось выживания, отошло на дальний план.

Когда она вышла за пределы купола, то на неё свалилось столько впечатлений, что было не до выяснения сути происходящего. Получалось, что она жадно поглощала новый материал, предоставленный Савром, и сама делилась с ним имеющимися знаниями.

А вот теперь возникли вопросы, и хотелось бы знать ответы, так как от этого зависит, какой будет её дальнейшая жизнь.

Во-первых, каким образом кристаллы зарождаются на льдинах? Можно ли их сравнивать с грибами? Или даже интереснее знать, как быстро кристаллы восстанавливают свою популяцию. Вопрос непраздный, так как в будущем возможен активный сбор на протяжении всей зимы.

Во-вторых, хотелось бы понимать насколько именно ускоряет рост и созревание кристаллов наличие рядом… тут Ульяна задумалась, как назвать такую, как она. Если Муся — волшебное существо, подпитывающее кристаллы своей стихии, то кто Ульяна?

Посланница богини — это пиар для людей.

Однако Ульяна слышит мурров, и её приняла в свои ряды магия природы. Пожалуй, определение статуса — это уже в-третьих. Потому что если она маг, то можно и нужно заниматься саморазвитием. А если она посол неких сил, то надо научиться общаться с ними.

Ульяна поморщилась и решила, что быть магиней ей понятнее и ближе по духу, чем жрицей богов.

И ещё необходимо выяснить, может ли Мусю заменить представитель другой стихии или такой же «новорождённый маг», каким стала Ульяна? А тут возникает новый вопрос, привязан ли купол только к Мусе и Ульяне? Быть может, место силы, купол и наличие живого одарённого — это всё одна система?

Ульяна потёрла виски и застонала. Как же всё усложняется, когда задумываешься!

А вдруг купол уже истаял?

А вдруг кристаллы на льдинах больше не вырастут?

Почему?

Да хотя бы потому, что вряд ли место силы испокон веков находится на одном месте, потому как дикие уже нашли бы его.

— О, нет-нет! Не хочу