— Спасибо, доктор, спасибо, щас всё расколем, не сомневайся.

Раскололи. Прожили день. Что будет у них завтра? Пойдут грабить-убивать?

Ко мне не вернулись, не попрощались.

Я вышел. Посмотрел: последняя треть — халтура. По полполена, по трети максимум. Я расстроился, покачал головой. Мне было неприятно, что всё это прошло так недобротно, глупо. Я понимал, что они наркоманы на последнем издыхании, что их погубила вставшая фабрика, сварливые жёны и ещё что-то, и мне следовало быть терпимым к ним, но мне просто было жалко денег, отданных за недобросовестный труд. Я с досады взял топор и немного поколол перед сном.

В амбулатории как-то полузловеще засудачили, что в Просцово появился Фермер (получается, ещё один некто, пытающийся неформально сделать себя одним из «элиты», впрочем, возможно, из самых простых, жизненных, спекулятивных побуждений). Мои попытки что-то прояснить про нюансы его деятельности мало к чему привели. Вдруг он заявился сам, прямо ко мне домой. Объяснил, что завёл коров, ещё что-то и начинает подыскивать клиентуру на молочные продукты и прочее. Был он человек странный. Говорливый, но суждения имел однобокие и при этом уклоняющиеся во что-то труднопонимаемое и даже нереальное. Он жил в К… на Самарской, даже каким-то образом в 3-й общаге. И как-то вот так, непонятно как, жили они там-жили, вдвоём с женой, смотрели на всё происходящее и начали тужить. И тогда он встряхнулся и решил стать фермером. Приобрёл домишко, коров, и, вуаля — вот он здесь. Он также поведал мне кое-что о других нюансах своего небогатого ещё хозяйства, но я во всём этом разбирался слабо и почти не воспринимал. У меня сложилось только почему-то уверенное ощущение, что вся эта его затея — бред, да и, в целом, хорохорился он только, а силы-то где в нём, чтобы развернуться тут?.. Кажется, не бывать ему в «элите».

Глава 9. Гости

«И пришли к нему все братья его, и все сестры его, и все прежние знакомые его, и ели с ним хлеб в доме его» (Иов 42:11, перевод Макария).

В июне, когда лето совсем стало летом, к нам стали наведываться гости. Алина тоже иногда бывала по неделям, в затишье перед сессией. Не помню, в какой момент она рассчиталась из травмпункта, — возможно, как раз где-то в это время, потому что в августе, в мой отпуск, мы отправились к морю, а в сентябре она уже устроилась работать в Просцово.

Однажды приехали все четверо родителей, вместе с моей двоюродной сестрой Снежаной и её мужем Анатолием, военным летчиком, и с их детишками. Анатолий был бодрым, энергичным и простым; при этом он умудрялся любить и технику, и рыбалку. Они с Вадимом отвезли нас всех купаться на непонятно каким образом найденный маленький лягушачий пруд где-то за Степановским. Я не купался. Мне было что-то брезгливо. Зато мама учуяла грибной лес, через ржаное поле, налево от дороги на Степановское. И правда, смотались и нашли там штук 8 белых. На другой день пошли основательно, но урожай был не то, чтоб очень значителен.

Потом приехала Алёна, Алинина сестра, и провела у нас несколько дней. Она не очень тогда торопилась завести себе парня; доучивалась в медицинском колледже и, кажется, ей нравилось проводить с нами время. В целом, с ней было не то что интересно, а скорее забавно. Помню, пролился короткий, но сильный летний дождь, и мы отправились в парховский лес, к озёрам, и набрали там, в удождённой бликовой жаркой траве, кучу подберёзовиков. Было весело и приятно. Потом мы с Алёной сидели на скамье перед домом и смотрели на нашу кучу дров (их бы надо было сложить в поленницу, но я не торопился). Я почему-то заговорил с Алёной о «Битлз». Услышав, что «Битлз» когда-то были очень популярны, Алёна вдруг ошарашила меня простодушным вопросом: «Это как сейчас "Иванушки-Интернешнл"?». Я-было покатился со смеху, но, взглянув на Алёну, вдруг потерялся: а ведь она действительно не понимает! И как же ей объяснить? С другой стороны, в груди моей клокотал уколотый Алёнушкиным простодушием битломан. Но, при этом, то же самое её простодушие не позволяло мне и взбурлить. В результате, я ответил просто: «Нет, гораздо более популярны». Но Алёна не унималась: «А почему?». Ну что ей, всю историю рок-н-ролла рассказать (при том, что я и сам не очень-то хорошо разбирался в ней на тот момент)? Как-то и смазалась тогда та беседа. Я подумал, кажется, что всё равно этой наивной, бойкой девчонке ничего не докажу: ну и пускай в её глазах битлы будут как иванушки, она же всё равно не стремится по жизни каким-то там меломаном быть!

Как-то после обеда я усадил сестрёнок на пол учиться играть в преферанс. Вдвоём в преф же не поиграешь, а тут как раз возможность приобщить Алину, жену мою, к приятному интеллектуальному отдохновению. Но объяснить преф, пожалуй же, ещё сложнее, чем объяснить бедной Алёне, чем битлы от иванушек отличаются. Мне казалось, я внятен, последователен и лаконичен в объяснениях. Но кончилось лишь тем, что сестрички заскучали. Когда я на минуту на что-то отвлёкся, я краем уха услышал зловещий шёпот Алёнки на ухо Алине (передразнивающий мою специфическую, загадочную преферансную терминологию): "Валет где-то сиди-ит". Я понял, что этот час я потратил не просто впустую, а абсолютно впустую. Не то чтобы я в тот момент пожалел о том, что рядом нет Поли и, скажем, Шигарёва, но я любил интеллектуальные игры и хотел, чтобы моя жена хотя бы в какой-то мере разделяла эту любовь. Интересно, что даже тогда я не потерял надежды когда-нибудь, может быть, под другое настроение, приучить Алину к преферансу, не понимая, что Алинин мозг не просто не принимает всех этих мозголомок, настолько приятных мне и довольно многим другим мужчинам, но он их отвергает. Мне не хватало тогда ума на то даже, чтобы банально проанализировать не то что общепопуляционный, но даже свой собственный опыт! А вывод из этого анализа сквозил вполне элементарный: подавляющее большинство женщин не просто равнодушны к шахматам и преферансу, а даже эти игры их просто-напросто раздражают. В связи с этим мне вполне бы мог прийти на память тот-самый эпизод, когда девушка Якова Бермана (ещё до Аниной эры, не помню её имени), ворвавшись однажды в его комнату в общаге и увидев, что мы там серьёзно сосредоточены над преферансной партией, и отметив, что мы на неё, на такую красивую даму, уже минуты