– Конечно, давай. Будет любопытно.

– Слушайте! – обратилась к гламрокам Матильда. – Сейчас мы пойдем к зеркалу. Вы там были хоть раз? Знаете, что это такое?

– Зеркалу не знаем, – отозвались гламроки. – Что это такое?

– Зеркало. Это где море, пальмы. Там, – Матильда указала в сторону, где они с Итфат пытались проникнуть сквозь невидимую стену.

– Край мира! Край мира! – встревожились дикари. – Нельзя пройти! Нельзя ходить! Абу!

– С нами можно, – успокоила их Матильда. – Мы великие маны, и мы поведем вас.

Гламроки в нерешительности топтались на месте. Преодолеть свое абу им было непросто.

– Вы же хотите стать манами? – обратилась к ним Итфат.

– Да, да! Хотим!

– Тогда надо идти.

– Надо-надо! – авторитетно подтвердила Матильда. – Вы станете манами, и вам будет ошо. Нет, будет не просто ошо, а хо-ро-шо. Это больше, это лучше. Аба!

– Аба! – воодушевились гламроки.

Соглашение было достигнуто, и вся процессия двинулась в направлении к мета-объекту, который мы, за неимением другого определения, назвали зеркалом. По дороге дива и жрица воспользовались возможностью посовещаться.

– Тили, какие у тебя идеи, что ты намерена делать? – спросила Итфат.

– Поставим их перед зеркалом, пусть увидят себя, – ответила Матильда.

– Но это может не сработать. Увидеть себя в зеркале еще не значит обрести свое Я.

– Поясни, что ты имеешь в виду?

– Мы об этом уже говорили. Персонажи и наблюдатели, помнишь?

– А! Гламроки, они чистые персонажи.

– Да, и потому у них нет собственного Я. Или наоборот, у них нет собственного Я, и потому они персонажи.

– А вообще, что такое Я? Я вот могу сказать, что я это я. Но что это такое, Я?

– Очень просто, это твое внимание.

– Как это? Не поняла.

– У гламроков нет своего Я, потому что их внимание целиком погружено в происходящее с ними кино. Они бессознательные персонажи. Точно таким же персонажем становится человек, когда видит сон. Он как в тумане, как в бреду, забывает о своем Я, потому что его внимание поглощено сновидением. Но стоит ему вспомнить о своем Я, то есть, взять внимание под контроль, и он просыпается во сне, или пробуждается ото сна.

– Тафти-Тафти! Жрица-жрица! – воскликнула Матильда. – Твоя память, похоже, совсем к тебе вернулась?!

– Тише ты, Илит, еще не совсем. Мне лишь время от времени припоминается, чему меня учил Наставник.

– Ты снова рассказываешь о таких простых вещах, но так необычно! Никогда не задумывалась. Значит, я, это мое внимание? И все?

– Все. А что ты хотела?

– Ну, за любым обычным человеком ведь стоит его некая высшая сущность.

– Душа, да, имеется. Только обычный человек не только свою душу не чувствует и не слышит, но и разумом пребывает в невменяемом состоянии. Что толку от того, что ты, будучи высшей сущностью, себя не осознаешь?

– Но как же не осознаю? – удивилась Матильда. – Вот она я! Я это я!

– Ты это ты, лишь когда задаешься таким вопросом. Ты становишься собой лишь в тот момент, когда возвращаешь себе свое внимание. Когда вытаскиваешь его из внешнего кино, или из внутренних размышлений. Только тогда ты можешь сказать, что «ты это ты». Все остальное время ты бессознательный персонаж, и кино владеет тобой. Ты себя не осознаешь, и даже себе не принадлежишь, поскольку тебе не принадлежит твое внимание.

– И во сне, и наяву?

– Без разницы.

– Лаха! Точно же! Фати, мы уже сколько раз на эту тему беседовали, а мне все никак не уяснить.

– Да, все это одновременно и просто, и сложно.

– Так. Я попробую разложить по полочкам.

Когда я сплю и не понимаю, что сплю, я персонаж, и меня ведет сновидение. Внимание мне не принадлежит, оно целиком в сновидении.

Когда я вдруг понимаю, что сплю, то просыпаюсь во сне и могу осознанно жить в сновидении, наблюдать, и даже влиять на происходящее. Внимание у меня под контролем. Как только контроль пропадает, я опять забываю, что сплю, и себя забываю, теряю.

А когда я наяву себя забываю, тогда тоже превращаюсь в персонажа. Внимание мне не принадлежит, оно погружено в кино, и кино владеет мной.

Значит, Я, это мое внимание. Если оно мое, то я это я. А если мое внимание чем-то поглощено, то меня вроде как и не существует, а существует лишь вот это кино, которое меня поглотило.

Фати! Я вдруг отчетливо осознала! Во сне меня будто нет, я как потерянная, как в беспамятстве! И наяву примерно то же самое, я часто действую бессознательно, на автомате, будто это не я сама, а я это персонаж какого-то кино. Выходит, я постоянно, почти всегда, существую как персонаж? Прямо жуть! Жуть прямо!

– Все верно, Тили, – сказала Итфат. – Ты, это твое внимание. И ты, либо осознанный наблюдатель, либо персонаж. В зависимости от того, где ты своим вниманием находишься. В себе или не в себе.

– Обалдеть! Я, наконец, поняла!

– Да, мы хотя бы время от времени способны просыпаться и осознавать себя. А вот гламроки никак не могут сказать, что «я это я», поскольку их внимание накрепко завязло в сновидении, в кино.

– О боже, и как все это объяснить нашим дикарям?

– Ах-ха-ха! Объяснить, нет шансов. Ты и сама-то не сразу поняла. Но ты умничка, Матильдочка, а они манекены. Прикинь разницу.

– И как же нам быть? Ничего не получится?

– Посмотрим. Задача в том, чтобы каким-то образом выбить их внимание из сновидения.

Тем временем процессия, наконец, прибыла в пункт назначения.

Дива и жрица в компании с гламроками подошли к зеркалу. Или точнее сказать, к невидимой стене, отделяющей явную реальность от мнимой. Единственное, чем стена выдавала свое присутствие, это резкий переход от каменистой пустоши к травянистому покрову. С той стороны, как и прежде, крутилась стандартная заставка. Морские волны, набегающие на песчаный берег, и пальмы, качающие листьями на ветру. Зато здесь, со стороны метареальности, теперь тоже сияло солнце, «сотворенное» Матильдой. Так что на том небе и на этом располагались симметрично два солнца.

Гламроки, узрев открывшуюся перед ними картину, пришли в состояние крайнего возбуждения.

– Большая много! – удивленно закричали они. – Большая много!

Морской пейзаж, казалось, им виделся впервые.

– Да, большая вода, – согласилась Матильда. – Много воды. Это море. А вы что, первый раз видите? Вы же говорили, что бывали здесь.

– Бывали, бывали! – ответили те. – Не было, не было!