– Названия не помню. Но мне нравится. Очень.

В серебряной глади абсолютно одетый Дори чмокнул в висок почти раздетую меня и собственнически погладил по бедру. Кружево, тонкое, словно паутинка, искусное, как морозный узор, ничего не скрывало, при этом уникально подчеркивало плавный переход от бедер к талии и грудь, часто вздымающуюся от нехватки воздуха и злости.

– Не сердись. – Его шепот в волосы и мое чуть обрывающееся дыхание. – Это подарок на день рождения.

– Мой день рождения наступит не скоро…

– Я говорю о своем. Ты единственная меня не поздравила.

Резко повернулась к нему, и очередной поцелуй в висок пришелся в кончик носа, превратив возмущенное восклицание в свистящий шепот.

– И как это я его пропустила?!

– Ты весь день пролежала под толстым слоем воска, а вслед за ним и еще трое суток, – припомнил он мой продолжительный сон после обряда отречения от рода Дори и маняще улыбнулся. – А теперь закрой глаза, дай мне насладиться свершившейся мечтой.

Умопомрачительные слова, сказанные в самое подходящее время, метили не в сердце, в душу. Но здесь и сейчас меня задело два момента. Во-первых, почему переодел без спроса, во-вторых, почему раньше не разбудил? Боялся, что я его за самоуправство побью, или дело не в этом?

– Так у тебя для наслаждений вся жизнь впереди, куда спешить? – возразила я и прикусила губу. Ответит ли?

Ответил… скользя губами по моей щеке.

– Меня вызовут через пару минут. Исчезнуть придется на долгих трое суток. Мы напали на след древнего культа, возродившегося в туманной Ариваски. Хотим поймать его основателя и побеседовать. Диалог обещает быть сложным, оппонент хитер, присвоил силу пары-тройки низших вампиров и десятка рагров…

Инваго еще говорил, а я уже оказалась прижатой к стене, с ногами, закинутыми на его талию, и руками, обвивающими крепкую напряженную шею. Возмутиться произволу не смогла, мне профессионально закрыли рот и продолжили поползновения. Раздражающе нежные, они разительно отличались от дурманящего поцелуя и закончились так же быстро, как и начались. Я не смогла ничего понять, распробовать, прочувствовать, а Дори уже отстранился.

– Тебе пора? – выдохнула, со смущением ощущая досаду.

– Нет… – обрадовал он, – спина болит. Опусти ноги на пол.

Опустила. Поймала себя на том, что с предвкушением улыбаюсь, глядя снизу вверх в мерцающие синие глаза Инваго, и с нетерпением жду продолжения. И продолжение было, правда, недолгое. Едва коснувшийся моих губ воин вдруг зажмурился и простонал:

– А вот теперь болит шея.

– Может, на кровать? – спросила с беспокойством, а в ответ раздался счастливый смех.

– Ты представить не можешь, как долго я ждал этих слов!

– Я всего лишь хотела помочь и размять…

– Вот и еще одна мечта сбылась! – Быстрый поцелуй в макушку и почти стон: – Мракобесье… вызывают.

Уже?! Я не задала вопроса вслух и не изменилась в лице, знаю точно, но руки безвольно соскользнули с надежных плеч, выдавая крайнее расстройство. На удивление, Инваго все понял, перехватил мои руки. Прижался губами к центру каждой ладошки, ласково сжал.

– Не расстраивайся. Я постараюсь вырываться хотя бы на минуту или две, – скользящий взгляд по морозной паутинке кружев и вновь будоражащая хрипотца: – Очень постараюсь.

На пару минут? Как сейчас? Чтобы пообещать безумство и… оставить?

– Это будет форменным издевательством! – заключила веско.

– Наконец-то мучиться буду не только я, – прозвучало с улыбкой. Мгновением позже в комнате стало тихо, холодно, пусто.

* * *

Мерзавец, негодяй, сволочь, а еще бестолочь, увалень и подлец!

С момента расставания и до самой ночи Инваго ни разу не объявился. А я его ждала. Предвкушала месть, продумывала колкие ответы, мысленно представляла, как отомщу, и все это время заботилась о его… нашем треклятом роде. Дамочки, что еще вчера спокойно отправили детей в долгосрочную поездку к храму Иллирии, только сегодня возмутились моему произволу. Подослали делегатов в лице двадцати переживающих бабушек, а те, как ни странно, потребовали отправить своих дочерей вслед за внуками и внучками. На резонный вопрос: «А не пошли бы вы…», они ответили, что с радостью сопроводят своих дочурок в каретах повышенной комфортности, хотя лучше бы на санях, в них не так трясет.

Я долго не могла найти слов для посыла, соответствующего всем этическим нормам, а в итоге ограничилась коротким «Нет». Озвучила его, как мне казалось, непререкаемым жестким тоном, однако добилась шквала вопросов, начиная от недоуменно обиженного «Почему?», заканчивая ехидно едким «А приплод от рабыни Аргаша под опеку она взяла. Постельной грелке Вильгема помогла. И всех ее ублюдков приютила».

– Тихо! – рявкнул Асд, но даже его окрик не заткнул обладательницу надтреснутого старушечьего голоса.

– И что это Тенью назвавшийся пасть раскрывает? Неужели пользует и мамку Рессо, и ее старшую девку? А хорошо устроился, хорошо… – Двуликий не стал слушать, так что она сразу же заголосила: – Не трожь, чернь буйная! Убери лапы, выродок! Мерзота…

Воспрепятствовать действиям Асда никто не смог, да и не успел, а я вдоволь налюбовалась на лица прочих родственниц, когда он на вытянутой руке вынес вперед сыплющую проклятьями тарийку. Немного встряхнул, чтоб заткнулась, и поставил передо мной. Надолго встряски не хватило. Седая, подслеповатая, скрюченная старуха, одетая в невероятно дорогой, даже по меркам столицы, наряд, ткнула оборотня в бок клюкой и бросила зло:

– Подохнешь, дня не пройдет.

– А это, старая, вряд ли, – хмыкнул он, потирая ребра, и, дав мне знак отойти, вдруг неуловимым движением переломил клюку тарийки надвое.

– Что ты, убогий, наделал?! – Старуха прижала к груди оставшуюся в руках часть, открыла рот, чтобы облить оборотня новым потоком брани, и умолкла, стоило тому расщепить наконечник и выудить из него стальную иглу, покрытую чем-то маслянисто-черным.

– Тора, стой на месте, это яд, – скомандовали мне, чтоб не приближалась и Злат в своей заботе не уничтожил опасную находку. – Яд горемычника. «Выжженная топь», я прав?

– Не-не… – заторможенно начала отравительница, оглянулась на родственниц и на удивление бойко закончила: – Нет, конечно, нет!

Он принюхался.

– Ах да, простите, обознался. Это «Клюквенная топь». В малых дозах вызывает паралич дыхательных путей, в крупных – удушье и смерть. Или я в чем-то ошибся?

– Не-не…

– Не сознаетесь, – понял Асд и скупо улыбнулся. – В таком случае давайте проверим на вас.

То, с какой прытью пожилая тарийка сиганула обратно в толпу, удивило не только меня, но и оборотня. А в испуганном гомоне голосов делегатов вдруг отчетливо раздалось: