практики дают определенный уровень компетентности в таких вопросах.

Чику было не по себе от того, что она была такой прозрачной, такой открытой для интерпретаций. - Тогда, если эта женщина не Джун, то кто же она?

- Никто - и я имею в виду это в самом добром смысле, какой только возможен. Уверен, что на самом деле она очень милая леди. Я бы с радостью сказал, что она была приманкой, которую мы использовали именно для этой цели, но если бы вы подошли немного ближе, то увидели бы, что на самом деле она ни в малейшей степени не похожа на Джун.

Педру наклонился к нему. - Тогда где она?

- Внизу, - сказал Квами, как будто это все объясняло.

- Я думала, мы на самом нижнем уровне, - сказала Чику, глядя в пол.

- По-моему, это разговорный термин, - сказал Педру.

- Верно, мой юный сэр. Джун спустилась на поверхность Венеры около двенадцати часов назад. Полагаю, вы не думали подтвердить ее местонахождение позже?

- Ее нет ни в одном из куполов, это мы точно знаем, - сказала Чику.

- Когда я говорю "поверхность", именно это я и имею в виду. Она в скафандре на поверхности, в одной из своих разведывательных экспедиций. Вот почему мы прилетели на Венеру. Когда она закончит, мы уйдем.

- Теперь я в полном замешательстве, - сказал Педру.

- По дороге я немного почитала справочную информацию, - сказала Чику. - Она коллекционирует вещи, собирает их для музея или чего-то в этом роде.

- Роботизированные реликвии ранней космической эры, - сказал Квами, взмахнув руками над головой, словно над ним развевалось знамя. - Это ее жизненная миссия, последняя из многих. Возможно, последняя и величайшая из них всех.

- Как долго она пробудет там, внизу? - спросила Чику.

- Это может занять много десятков часов. Это очень утомительное занятие - путешествовать на поверхность и обратно. Вы не просто заскочите туда на пятиминутную прогулку.

Педру слегка пожал плечами. - Мы легко можем подождать день или два, а при необходимости и дольше.

- Я очень рад за вас, но, боюсь, с моим работодателем все обстоит иначе. Видите ли, она оставила мне определенные инструкции. - Этот странный, худощавый, жизнерадостный мужчина неопределенного возраста дотронулся до своего носа и подмигнул. - Вы должны понимать, что она полностью осведомлена о вашем интересе, ваших намерениях, вашем подходе к кольцевому лайнеру. Она знает, что вас больше, чем одна. Она также знает, что у вас недавно был контакт с морским народом.

- Понятно, - сказала Чику, слегка вздрогнув про себя.

- Джун очень хорошо умеет выявлять интерес к себе. Вас это не должно удивлять. Вам нужно только подумать о ее имени, и она его узнает. Я, конечно, преувеличиваю, но лишь немного. Минутку, пожалуйста. - Квами сунул руку в карман и достал маленькую бледно-зеленую коробочку. Он открыл крышку и извлек сиреневую пылинку, которую затем передал Чику. - Это было сформулировано к июню. Вы можете открыть ее, если хотите.

- Мы не хотим отнимать у нее много времени, - сказал Педру. - Если она знает о нас так много, как вы говорите, то она знает и это. А также то, что мы не замышляем никаких глупостей.

- Конечно, сэр, - сказал Квами, улыбаясь. - Но, боюсь, Джун очень разборчива в своих желаниях. Если вы хотите поговорить с ней, вы должны присоединиться к ней там, внизу. Она может заговорить с вами, а может и нет, в зависимости от ее настроения. Но другого пути нет.

- Нам действительно нужно поговорить, - сказала Чику. Она потрогала пылинку, не уверенная в особом этикете в данной ситуации.

- Пожалуйста, - подбодрил Квами.

Она раздавила пылинку. Как всегда, было мгновение, прежде чем груз эмоций начал распаковываться сам собой. Здесь не было тепла, только суровая и отталкивающая колючесть. Она почувствовала предварительную готовность к тому, чтобы к ней обратились, но только на очень конкретных условиях Джун Уинг. Никаких переговоров не будет, и она ничего не обещала. Также был слышен непрерывный, низкоуровневый гул постоянного фонового страха. Чику понимала, что дело было не в том, что Джун Уинг испугалась, а в том, что ей самой следовало бы испугаться. Пылинка была последним предупреждением, шансом остановиться сейчас, пока она не зашла еще глубже.

Знайте, во что вы ввязываетесь.

- Что ж, это скрасило мой день, - мрачно сказала Чику.

- Ваши костюмы уже забронированы, как и место в лифте, - ответил Квами. - Вы можете оказаться на поверхности в мгновение ока.

- Там внизу погибают люди, не так ли? - спросил Педру.

- Только время от времени, - весело ответил Квами.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Лифт представлял собой черную катушку, которая перемещалась вверх и вниз по тросу Текарохи Хай. Отправляемся на Китеру, - подумала Чику, когда они поднялись на борт вместе с небольшой группой попутчиков. Они еще не были одеты в скафандры, а сорокакилометровый спуск должен был занять достаточно много времени, чтобы лифт был оборудован небольшим баром, зоной отдыха и туалетом. Там было два крошечных окошка, больше похожих на смотровые щели, чем на что-либо, что могло бы обеспечить обзор. Имрис Квами отмахнулся от них, заверив, что на поверхности обо всем позаботились и что оба скафандра будут знать, куда идти.

- Можем ли мы доверять ему? - спросила она, как только они тронулись в путь, скользя по тросу со скоростью около двух километров в минуту. Дисплей над дверью показывал изменения высоты, температуры, давления.

- Сейчас поздновато беспокоиться об этом! - Педру водил пальцами по столешнице, возможно, размышляя о шпоне или ламинировании, которые могли бы подойти для его целей. Его способ справиться с ситуацией, - подумала Чику.

Это было не для нее.

Тем не менее, когда они спускались, лифт издавал зловещие тихие тикающие звуки, переходя в более плотную и горячую атмосферу, словно подводная лодка, погружающаяся в какую-то кислотную кипящую впадину самого глубокого и черного океана. Все отлично демонстрировали, что их не беспокоят эти маленькие структурные жалобы, даже когда они усилились до лязга и глухих ударов, как будто какое-то очень сердитое существо, находящееся в данный момент снаружи, пыталось ворваться внутрь.

Десять атмосфер... пятьдесят... Лифт затрясся, когда они проезжали через какой-то след сдвига ветра. Затем еще глубже. Семьдесят атмосфер, восемьдесят. Теперь все стало ровнее, тяжелее,