которые были одиночными в тех местах, где они выходили из пола, теперь разветвлялись в бесчисленных бифуркациях. К тому времени, когда узор из линий касался потолка, различить отдельные нити было практически невозможно.

Мекуфи был с ней, выпрямившись в своем подвижном экзокостюме. Он присутствовал с тех пор, как скрипторы приступили к работе, и ее воспоминания начали распаковываться сами собой.

- Нам действительно удивительно повезло, - сказал он.

Он вовлекал ее в беседу, изучая ее реакции на целый спектр раздражителей, чтобы оценить, насколько хорошо сработали скрипторы.

- Каким образом?

- Мы чуть не покончили с вами, - сказал он, взмахом руки указывая на нити. - Только по какой-то великой милости судьбы мы добрались до настоящего, пробились сквозь узкое место, взорвались и стали теми, кто мы есть сегодня.

- Сплошная неразбериха, - сказала Чику.

- Лучше беспорядочная перебранка, чем несуществование. Вы всегда можете исправить беспорядок. Это узкое место - тот момент, когда мы чуть не вымерли. До того, как это произошло, сто девяносто пять тысяч лет назад, нас было десятки тысяч. Затем что-то вызвало ужасное рассеивание. Климат изменился, став холодным и засушливым. К счастью, горстка из нас выжила - они приехали из какого-то уголка Африки, где условия не стали такими невыносимыми, как в других местах. К тому времени мы были умны - мы знаем это по останкам, которые оставили после себя, - но интеллект сыграл лишь очень малую роль в том, чтобы помочь нам преодолеть узкое место. В основном мы обязаны своим успехом слепой удаче, тому, что оказались в нужном месте в нужное время, а затем снова и снова следили за береговой линией, когда она поднималась и отступала. Это море спасло нас, Чику. Когда мир остывал, океаны давали нам пищу. Моллюски предпочитают холод. И вот мы добывали пищу, никогда не отходя далеко от воды, вдоль пляжей и приливных зон, жили в пещерах и проводили дни, бродя по мелководью. Плеск волн, рев прибоя, резкий запах озона, мяуканье чайки - есть причина, по которой эти звуки успокаивают нас. И вот мы здесь, генетический удар сердца спустя. Возвращаем долг, возвращаем океанам то, что они дали нам. Однажды моря спасли нас. Теперь мы спасаем моря и забираем их с собой к звездам.

- Это очень красивая скульптура.

- К тому времени, когда она касается потолка, там уже двенадцать миллиардов нитей. Усики из паутинного волокна шириной всего в несколько атомов углерода - из того же материала, что использовали для изготовления тросов для космических лифтов, - по одному на каждого ныне живущего человека на Земле, вращающегося вокруг Солнца, в сообществах Оорта и миграциях голокораблей. Я могу идентифицировать вашу тему, если хотите... вы можете наблюдать, как он сияет ярче других, проследить его путь вплоть до истории, увидеть, где трое стали одним целым. Посмотрите, где вы попадаете в узкое место.

- Полагаю, во всем этом есть какой-то смысл?

- Аретузе нравилось называть нас детьми Посейдона. Сироты бури. Мы пережили худшее, что мог обрушить на нас мир, худшие последствия нашей собственной глупости, и прошли через это, как выжившие на плоту "Медузы", готовые встретить рассвет. Но штормов всегда больше, Чику. Аретуза знала это лучше, чем кто-либо другой. Вопрос, с которым нам нужно сейчас столкнуться, заключается в следующем: пережили ли мы худшее? Или есть что-то, чего мы не ожидали увидеть в будущем?

Она вспомнила о грузе чувств, который Мекуфи вложил в свою пылинку в ночь перед тем, как она отправилась к морским обитателям. Меньше недели назад, хотя это казалось невозможным увязать с огромным грузом новых воспоминаний, которые теперь отягощали ее голову.

- Вас что-то беспокоит, не так ли? Вот почему вы вдруг так торопитесь связаться с Аретузой. Вот почему я вам нужна.

- Мы увидели возможность творить добро. То, что это случайно совпало с нашей собственной потребностью... Давайте просто назовем это счастливой случайностью, хорошо?

Они находились на одном из атлантических побережий, недалеко от Азорских островов. Прогресс Чику оценивался час за часом по мере того, как разветвлялись новые воспоминания. Морской народ счел это мудрой предосторожностью. Прошло много лет с тех пор, как технологии Кворум Биндинг в последний раз разрешалось работать должным образом, и наличие средств защиты от несанкционированного доступа, которые они уже идентифицировали и нейтрализовали, не могло быть устранено. Возможны были также некоторые сбои в мнемонической транскрипции, безобидные или злонамеренные.

Но Чику, по крайней мере, не обнаружила никаких явных признаков ошибки. Воспоминания вернулись к встрече Чику Грин с представителем Эндозо на борту голокорабля "Малабар" в день взрыва Каппы, и не намного дальше. Когда она упаковывала воспоминания для передачи обратно на Землю, она отправила Чику Йеллоу только частичку своей жизни. Остальное, все, что произошло после "Пембы", было просто неявным. Хорошая жена, хороший муж, двое хороших детей и ответственный пост в законодательной Ассамблее. Чего еще она могла желать?

Странно сейчас на мгновение подумать о себе не как о Чику, а как о Чику Йеллоу, как будто в каком-то смысле она стояла вне своего собственного тела и наблюдала. Так было в первые годы их тройственного брака, но она забыла это странное чувство делокализации - как будто ее самоощущение принадлежало не какому-то одному конкретному телу, а смещающемуся, нестабильному центру масс, расположенному между ними.

И все же было некое качество, тончайший хроматический оттенок, тончайшая модуляция тембра или микроскопически измененный угол отражения, которые свидетельствовали о том, что эти воспоминания о "Занзибаре" были новым опытом, вещами, которые произошли с этой другой версией ее. Это была какая-то хитрая штука, проделанная с ее гиппокампом, чтобы дать ей возможность организовывать и ориентировать два потока переживаний. Без этого все было бы слишком запутанно для слов.

Итак, она знала, кто она такая и что с ней случилось в обоих потоках. Удерживать в голове сдвинутые временные рамки было сложнее. Это были не свежие воспоминания. Они чувствовали себя новенькими, но вот уже семнадцать лет как летели с "Занзибара".

Здесь, сейчас, на Земле, шел 2365 год. Пакет с памятью находился в пути с 2348 года - времени, достаточного для того, чтобы он вернулся домой, а затем месяцами колесил по миру, ожидая, когда его откроют. Эти события, эти вещи, которые произошли с Чику Грин, лежали так же далеко в прошлом Чику Йеллоу. Ндеге и Мпоси теперь были старше и станут еще старше к тому времени, когда какой-либо ответ дойдет до "Занзибара". Прошло