Ковыряет, пытаясь вскрыть меня и вывернуть наизнанку. Но там уже пусто – вытрясли всю. Нет ни любви, ни веры, ни надежды. Осталась лишь апатия.

Если бы Елена Евгеньевна услышала мой нынешний адрес, то ее хватил бы удар. Но я не буду использовать доброту Тимура ради мести. Провоцировать очередные сплетни вокруг босса тоже не хочу. Ему и так нелегко.

– Теперь вы знаете, где меня найти, – обвожу взглядом автосалон и ухмыляюсь. – С удовольствием все подпишу. Сама с нетерпением жду развод.

Слова слетают с моих губ легко, а следом – падает камень с сердца. Огромный булыжник, сдавливающий все внутренности, исчезает. И становится так свободно, что я вдыхаю кислород полной грудью. Впервые в жизни чувствую себя свободной.

Я действительно хочу развестись. И порвать любые связи с семейкой Меркуновых. Фамилию первым делом поменяю – и забуду свою зависимую прошлую жизнь, как ночной кошмар.

– Уже сегодня ты здесь работать не будешь, – самоуверенно бросает Елена Евгеньевна. – Я постараюсь, чтобы тебя уволили, – открыто угрожает, не боясь быть разоблаченной.

Свекровь понимает, что меня некому защитить. И ей доставляет удовольствие топтать и уничтожать меня.

С одержимостью серийного маньяка она хочет продолжить издеваться надо мной, но ее перебивает громкий цокот каблуков.

– Елена Евгеньевна, я на месте, – визжит девушка, которую минуту назад впустил Ваня.

Подбежав к Меркуновой, скидывает капюшон. И я узнаю ее.

– О, привет, Света, – подтверждает мою догадку Нина Александровна, поднимаясь и выглядывая из-за стойки.

Значит, я не обозналась. Бывший администратор автосалона теперь работает на мою свекровь.

– Я думала, ты к Бересневу перешла, партнеру Вулканова, а ты… – бухгалтер осекается, зыркнув на мрачную Меркунову.

– Нет-нет, – натянуто улыбается Света. – Я у Елены Евгеньевны теперь работаю, –заискивает перед начальницей, хотя делает это вымученно.

Уверена, она бы гораздо охотнее стала помощницей Игоря – там больше перспектив в части соблазнения босса. Но он давно ничего не решает в своей же компании.

– Кабинет там? – брызжет ядом Меркунова, и кажется, будто отравляющие слюни разлетаются, поражая все вокруг. – Меня ждут, – закатывает глаза демонстративно. – А ты… кофе нам сделай, – приказывает мне нарочито громко.

Указывает мое место – и ждет, что я выполню команду, как послушная собачка. Но если раньше я терпела ее гадкое отношение ради Игоря, то сейчас и не подумаю даже.

– Свекруха, да? – поглаживает меня по спине Нина Александровна, пока я со злым пыхтением смотрю вслед удаляющейся Меркуновой и суетящейся вокруг нее Свете.

Все-таки подслушивала нас бухгалтер. Да и сложно пропустить грубости, которыми щедро осыпала меня Меркунова.

– Угу, – мычу, не размыкая рта. Словно боюсь, что из него столп огня вырвется и сожжет все к черту. – Бывшая, – хриплю сдавленно.

– Несладко тебе придется, если они договор с Тимуром Викторовичем подпишут, – говорит участливо.

Вздрагиваю от ее фразы. А ведь правда, пока я препиралась с Меркуновой, совсем забыла, зачем она здесь. Свекровь, как энергетический вампир, за короткое время все соки из меня выжала. И мозги в воздушный крем взбила.

Надо собраться и очнуться.

– Не подпишут, – твердо чеканю я и шагаю следом.

Глава 29

Меркунова захлопывает дверь чуть ли не перед моим носом. Тихо барабаню костяшками по дереву, сбиваясь с ритма, потому что попутно ловлю выскальзывающие из рук папки. Одна все-таки предательски ползет вниз, несмотря на все мои усилия, и мне приходится наклониться и придержать ее бедром.

Поправив непослушную стопку, обнимаю документы двумя руками, лихорадочно сдуваю челку со лба. Выпрямляюсь в ту самую секунду, когда дверь распахивается, а передо мной возникает Тимур. И меня словно резко хватает неведомая сила и затягивает в зеленые омуты. Бездонные, пустые, со слабым, почти потухшим огоньком в глубине.

Не хватает воздуха, погружаюсь с головой. Будто наяву чувствую его боль. Его безысходность. Его равнодушие ко всему окружающему миру.

Все это у него внутри. А снаружи – панцирь, железный и непробиваемый. Небрежность в одежде, бессменная щетина, постоянно напряженная поза. Все это защита. Единственная брешь в ней – глаза, которые отражают все, что происходит в темных уголках души.

Забываю, зачем шла сюда. Все мои мысли теряются в изумрудных волнах и растворяются без остатка. Тем временем босс стоит напротив и с легким недоумением изучает меня. Он не понимает, почему я становлюсь бледной и перестаю дышать, а я не могу выбросить из головы слова Нины Александровны.

Сейчас я по-новому смотрю на Тимура. Иначе воспринимаю каждый его поступок. Каждую реплику. Каждый жест.

Кроме того поцелуя… Но, уверена, даже ему есть логическое объяснение. Просто я пока что не все знаю об этом застывшем в прошлом мужчине.

– Знаете, Тимур Викторович, ваша секретарша… – из ниоткуда вырастает Меркунова. Шипит, как кобра. Пускает яд, нападает, чтобы укусить.

Нехотя перевожу внимание на бывшую свекровь. Ее гадкий прищур и искаженное ненавистью лицо возвращают меня из глубины замерзшего омута на поверхность, где по-прежнему кипит жизнь. Выныриваю, хватая губами воздух. На смену холоду, которым за секунду невольно окутал меня Тимур, приходит адское пламя, щедро извергаемое Меркуновой. Она желает меня сжечь, как древняя злобная дракониха, превратить в пепел. Но чувствую это лишь я – остальные будто и не замечают.

– Она делает отвратительный кофе, – обвиняет меня с кривоватой усмешкой. – И хамит.

На мгновение теряю дар речи от такой неприкрытой лжи. Смотрю на Тимура в поисках поддержки. Почему-то его игольчатый лед кажется мне ближе и безопаснее, чем обманчивое, показное тепло, в котором я буквально жарилась все эти годы с Игорем и его мамашей.

Понимаю, что не ошиблась в своем боссе, когда он посылает мне ободряющий взгляд и начинает говорить:

– Дело в том, Елена Евгеньевна, – не оглядываясь на нее, продолжает буравить меня изумрудами, ожившими и непривычно переливающимися, будто Тимур задумал что-то. – Что совладельцу компании необязательно уметь варить кофе, – чуть заметно ухмыльнувшись, поворачивает голову. – Так что вы говорили о хамстве?

Вникнув в суть его слов, я приоткрываю рот ошеломленно. Но мой шок не идет ни в какое сравнение с тем, что испытывает сейчас Меркунова. Моргает судорожно и часто, рискуя потерять наращенные ресницы, придерживает трясущимися пальцами подрагивающий подбородок, который будто норовит упасть. Раздувает крылья носа, пытаясь вобрать в себя как можно больше кислорода.

– К-кто?