Рахул все-таки нашел работу — обслуживать стиральные машины в автоматической прачечной три дня в неделю. Родители купили ему дешевую старенькую машину, чтобы он мог ездить на работу в город. Судха видела, как стыдятся родители этой так называемой работы. Когда Рахул учился в колледже, они не видели ничего зазорного в том, что он работал официантом в ресторане, но теперь жили в страхе, что кто-нибудь из их бенгальских знакомых зайдет в прачечную и увидит, как их сын таскает на весы тюки с грязным бельем. Его положение и так уже стало достоянием досужих сплетен: бенгальские знакомые родителей жалели их и только молились, чтобы их собственные дети не опозорили свои семьи таким же образом. И Рахул стал отщепенцем, неудачником, притчей во языцех — самая страшная участь, какую только может вообразить себе любой истинный бенгалец.

Судха, наоборот, своим примером пополнила многочисленный лагерь «успешных», «многого добившихся» детей — престижными специальностями считались врачи, ученые, инженеры, юристы или, на худой конец, журналисты, но только если они писали для первой полосы «Нью-Йорк таймс». Ее коллекция дипломов украшала стену родительской гостиной. Она работала менеджером проектов в одной из организаций, занимающихся предоставлением микрокредитов в развивающихся странах. Бенгальские друзья родители уважали ее достижения и отзывались о ней с одобрением. Летом они с Роджером слетали в Бостон, чтобы Роджер мог официально попросить ее руки. По предложению Роджера они остановились не в родительском доме, а в гостинице неподалеку. Судха уже достаточно хорошо знала своего будущего мужа и не удивилась: Роджер дозировал время, проведенное с ее семьей, точно так же как защищал на пляже свое тело от излишних лучей солнца. «Лучше с самого начала расставить все точки над i, — заявил он Судхе в своей спокойной, но твердой манере, и она сочла это еще одним признаком его рассудительности и его желания держать их совместную жизнь под контролем. Родители не стали возражать против отеля — видимо, постоянные скандалы с Рахулом истощили их энергию, и у них больше не было желания настаивать на своем. Они смирились и с тем, что Судха и Роджер зарегистрируют брак в Лондоне и в Массачусетс приедут только на свадебный банкет, и с тем, что Роджер уже был один раз женат и что он был на четырнадцать лет старше их дочери. Его специальность и докторская степень их порадовали, так же как и его финансовые возможности: на удачно вложенные сбережения Роджер собирался купить небольшой домик в Лондоне. Тот факт, что Роджер был англичанином, а не американцем, что он пил чай, а не кофе, что не грассировал буквой «р», тоже произвел на родителей самое благоприятное впечатление. Однако Судхе казалось, что родители не столько готовы принять Роджера в лоно своей семьи, как позволяют ему забрать к себе ее. Только Рахул показал себя настоящим инквизитором: задал Роджеру тысячу вопросов, внимательно пролистал номер журнала, который Роджер привез с собой, как будто проверял жениха своей сестры на наличие изъянов.

— Роджер — хороший мужик, — заявил Рахул, загружая посудомоечную машину, когда они оказались вдвоем на кухне. — Поздравляю.

— Спасибо. Спасибо за то, что ты здесь, — сказала Судха. И она действительно была ему благодарна. Никогда раньше она не приводила домой мужчину и только сейчас поняла, как нервничала все это время.

— Все равно идти особо некуда.

— Ну а как у тебя дела сейчас? — спросила она. — Тебя не сводит с ума, что ты все время торчишь дома?

— Да нет, не так это и плохо.

Судха не стала давить на Рахула, боясь, что он опять закроется в своей раковине, впервые полностью осознав чудовищную разницу в их статусе и положении. На какой-то момент ей даже стало стыдно, что это не ее жизнь оказалась так глупо сломанной.

— А что работа?

Он пожал плечами.

— А твоя пьеса? Ты уже закончил ее?

— Это была глупость, а не пьеса.

Не зная, что еще сказать, Судха шагнула к брату, чтобы обнять его, и тут ей в нос ударил сладковатый запах спиртного: не очень сильный, но безошибочный. Во время обеда Рахул несколько раз вставал из-за стола; теперь она поняла, что он ходил прикладываться к бутылке. Он не был пьян и вел себя вполне адекватно, однако то, что брат пил втайне от всех и что он и одного вечера не смог выдержать без приема спиртного, ясно показало ей, что Рахул стал алкоголиком. Напрасно она пыталась утешать себя, что мальчик просто «балуется пивком», нет, он был по-настоящему болен.

— Приезжай к нам в Лондон погостить в любое время, — сказала она, злясь на себя, что не может сказать это абсолютно искренне.

— У меня нет денег.

— Уверена, что баба купит тебе билет.

— Да не хочу я его денег, — заявил Рахул.

«Но ты же живешь в его доме, ешь еду, которую тебе готовит ма, — подумала Судха. — И ты не возражаешь, что родители покупают тебе одежду и заправляют бензином твой автомобиль, а ведь ты не инвалид!» Но она решила не портить общий праздник. К тому же Судха прекрасно знала, что, если начнет читать ему нотации, дверь, которую ее брат слегка приоткрыл перед ней сейчас, захлопнется навсегда.

За месяц до свадьбы Судхи, которая была назначена на осень, Рахул познакомился с женщиной по имени Елена. Елена мечтала о карьере актрисы, но пока работала официанткой в одном из бостонских ресторанчиков. Рахул рассказал Судхе о своей новой подружке, когда та прилетела домой за десять дней до свадебного банкета. Судха прилетела без мужа, у Роджера были дела в Лондоне, и он должен был появиться лишь за день до банкета.

— Знаешь, диди, я так хорошо никогда себя не чувствовал, — признался Рахул.

А еще через пару дней он пригласил Елену в гости домой к родителям. Судха, теперь уже замужняя женщина, без Роджера чувствовала себя какой-то беззащитной, уязвимой, как будто шелковый кокон, который свил вокруг нее муж, внезапно прорвался. Елена была на восемь лет старше Рахула, но выглядела совсем девочкой — тоненькая, в обтягивающих джинсах и майке, длинные каштановые волосы подхвачены сбоку заколкой для волос, глаза подведены темно-серыми тенями. Она оказалась очень тихой, отвечала на вопросы односложно, не стараясь очаровать родителей Судхи, как это делал Роджер. Она рассказала, что выросла на самом севере Соединенных Штатов и закончила колледж Эмерсон в Бостоне. Она не ела рис, поданный матерью Судхи, заявив, что от него полнеют. Рахул весь вечер просидел, обнимая Елену за худенькие плечи, и время от времени целовал ее у всех на виду. Он хвастался достижениями Елены, рассказал, что однажды она снималась в рекламе лекарства от аллергии. Он постоянно вспоминал кого-то по имени Кристалл; в конце концов выяснилось, что Кристалл — дочь Елены от предыдущего бойфенда.

Мать, которая одна поддерживала разговор, замолчала, переваривая новую информацию. Они с отцом вежливо приняли Елену, накрыли стол в ее честь, так же как они приняли Роджера. Все шло довольно гладко, однако, когда Судха, расставив на столе парадный чайный сервиз, торжественно внесла в комнату большую миску с пантуа, плавающими в густом коричневатом сиропе, Рахул внезапно выпрямился и, не глядя ни на кого, объявил, что они с Еленой обручились.